— А при чем тут мы с Наташей?
— А притом, что ты пошел в меня. Вот у тебя — идеальный для мужика характер. Ты добрый, спокойный, умный. Сам не кричишь и чужого крика не переносишь. Конечно, никакая женщина этого не выдержит, она чувствует себя ущербной рядом с тобой. Все так, как было и у меня с мужьями. У твоих дочерей будут похожие проблемы, судя по всему…
— А ты никогда не думала, что все это видимость? Что на самом деле я вовсе не такой умный и добрый, и уж тем более не спокойный, а? — Андрей стал раздражаться. Мать считает его идеальным, а он… Он и Ирина…
— Допускаю, — спокойно сказала мать. — Но когда ты доживешь до моего возраста, то поймешь, что это неважно. Мало ли что у тебя в душе? Но ты же умеешь сдерживаться. А что внутри, того не видно. Мало ли кто мы там в душе!
— Интересное мнение… Но на самом деле у нас с Наташей все гораздо проще. Знаешь, я ведь Наташе изменил… То есть почти изменил, — поспешно добавил он, видя, как брови матери поползли вверх. — Точнее, мог изменить. Не знаю почему… Короче, это неважно. Главное — у меня к Ирине тоже есть чувство…
Что ж, самое страшное позади. По крайней мере, теперь мать в курсе и пусть не делает из него мученика, а из Наташи стерву. Это он во всем виноват…
— Слава богу!
— Мама?!
— Ты что, не понимаешь? Это же значит, что ты не такой, как я, что еще есть надежда на то, что ты нормальный, грешный человек… Я понимаю, это звучит как-то…
— Необычно, — подсказал Андрей.
— Ну да. Но в наше время быть такими… порядочными ненормально. Андрюша, я ведь тоже женщина и прекрасно могу понять твою жену. Женщине всегда подавай того, на которого положила глаз другая. Если мужчина никому, кроме нее, не нужен, ей становится скучно, и она начинает думать, что ей подбросили залежалый товар. Теперь ты ей стал в десять раз ближе и дороже. Да, она может сердиться на тебя, но зато теперь вы с ней на равных. И ты, и она — нормальные люди с нормальными человеческими слабостями.
— Господи, мама, — пробормотал Смирнов, не в силах найти какого-нибудь достойного ответа. Как-то нелегко переварить тот факт, что собственная мать, пострадавшая от мужских измен, сама приветствует его роман с чужой женщиной. И, чувствуя, что запутался еще больше, чем прежде, боясь смотреть матери в лицо, он промямлил: — И что мне теперь делать? Ведь я люблю Наташу…
— Я тебе советую: не спеши бежать с извинениями. Выдержи паузу. Пусть она почувствует, каково это — жить без тебя. Пусть думает, что тебя хочет кто-то еще. Это поднимет твою цену в ее глазах.
Смирнов покивал глядя перед собой, и обнаружил, что все еще держится за ручку входной двери.