– Зачем тебе другие парни?
– После сорока женщина никому не нужна. Ее не замечают, жалеют. Через десять лет мне будет пятьдесят, а тебе сорок с мелочью. Женщина в пятьдесят – старуха. Никто не станет любить меня бесплатно, а ты будешь изменять и скрывать это из жалости!
Океан дул в лицо. Залив выстреливал белыми катерами. Виллы нежились в густой пене пальм. Небоскребы слепили стеклом. Блондинка смотрела на город. На дома и окна за жалюзи. Там люди. И всем этим людям плевать на нее.
– Зачем я родилась женщиной?! – с ненавистью спросила блондинка. – Зачем я рано старею и должна рожать?!
Курица вздохнул.
– Зачем ты со мной?! Зачем?! Зачем?! Чего прилип! Я бы на твоем месте трахала молодых баб. Всем бы детей делала. Чего ты со мной возишься?!
– Я люблю тебя, – ответил Курица и задумался: не соврал ли?
– Зачем жить в ожидании катастрофы? Давай расстанемся теперь!
Когда Курица голоден, он груб и нетерпелив. На пустой желудок он не желает выслушивать жалобы блондинки на жизнь, сочувствовать, успокаивать, ободрять. Теперь Курица был добр и великодушен, дожевывая, он поцеловал блондинку в шею. Она ощутила крошки на его губах. Она услышала, как тихонько щелкнули его челюсти, как он сглотнул остатки завтрака.
– Я же очень люблю тебя, глупая. Люблю такой, какая ты есть, – настаивал Курица, вычищая языком десны. – Давай помассирую тебе плечи.
– Ты меня бросишь, когда я рожу! – Она оттолкнула его. – Мне каждую ночь снится, что я все старше и старше! Что ты презираешь меня, трахаешь, морщась! Каждую ночь, каждую ночь! Трахаешь меня, а хочешь ее!
Блондинка ткнула в картину возле стены.
– Ты же не могла позировать! Я нашел натурщицу. Да, она привлекательная! Я не могу рисовать без страсти!
Блондинка набухла и прорвалась слезами.
Курице захотелось спрятаться, зажмуриться. Заткнуть уши, скрыть лицо, сжаться, исчезнуть, стечь струйкой по водосточному желобу. Он мог бы ударить ее, только бы не видеть этих плачущих болотно-джинсовых глаз.
– Слушай, если ты со мной так несчастлива, то… зачем нам тогда ребенок? – спросил он, выговаривая каждое слово.
Он очень обиделся, что предложение сделать массаж не встретило восторга. Каждый раз, когда блондинка позволяла себе быть несчастной, Курица воспринимал это как оскорбление. Ее несчастье было для него неблагодарностью, ножом в спину.
– Хочешь со мной расстаться?! Сейчас, когда я забеременела? Ищешь предлог, да?!
– Ничего я не ищу! Но если ты глубоко несчастна, то причина твоего несчастья – я!
– У тебя кто-то есть! Посмотри на меня! – Блондинка принялась ловить лицо Курицы.