– Ну, детка? Готова?
Он еще не закончил. О нет, он еще не закончил с ней. Он заставит ее забиться в оргазме. Так быстро и жестко, что, когда снова вторгнется в нее, она сможет принять только его. Френсис выгибалась в ответ на его жадные требования и стонала. Ей хотелось кричать, но с волосами, намотанными на руку Этана, это было довольно трудно. Все в ней напряглось, когда Этан дал в точности то, что она хотела. Жестко и быстро.
На этот раз, когда он с размаху опустил ладонь на ее ягодицы в такт собственным выпадам, она задергалась в конвульсиях так же сильно, как в первый раз. Ничего не могла с собой поделать. Тело действовало по своей воле. Все, что она могла, все, что чувствовала, – были Этан и то, что он делал с ней.
Оргазма ярче и такой мощи она еще не испытывала. Даже забыла, как дышать.
Этан держал Френсис, пока волны наслаждения омывали ее, оставляя только удовлетворение. Когда она прижалась лицом к простыням, обессиленная, задыхающаяся, он отпустил ее волосы, вцепился в бедра и сделал еще три резких выпада, прежде чем застонать и упасть на нее.
Они лежали так несколько секунд. Он вжимал ее в матрас всей тяжестью, пока она пыталась вспомнить, как дышат нормальные люди. Однако нормальной она больше себя не чувствовала, это точно.
Она не понимала, что чувствует. Ей хорошо – о да! Тело безвольно обмякло, кожу покалывало, и все было изумительно.
Но когда Этан скатился с нее и, наклонившись, поцеловал между лопатками, она определенно не ощущала себя нормальной. И не повернула головы, чтобы взглянуть на него. Не знала, что сказать. Она! Френсис Бомонт! Потеряла дар речи! Этого само по себе было сложно добиться, но получить такое полное и неожиданное удовлетворение и не сделать ни единого язвительного замечания или уничтожающего выпада?
Вряд ли он ждал, что она что-то скажет! Поцеловал ее в плечо и сказал:
– Я сейчас вернусь.
Он встал, и она услышала, как щелкнула дверь ванной. Теперь Френсис осталась одна в номере отеля вместе со своими чувствами.
И что ей теперь делать?
Этан плеснул холодной воды в лицо, пытаясь прояснить голову. Он казался себе круглым идиотом. Он в жизни не поступал с женщиной как сейчас. Никогда. Обычно не торопился, делая все, чтобы предварительные игры удовлетворили все стороны еще до настоящего секса.
Но прижать Френсис к стене, а потом перегнуть через край кровати? Лапать, подобно обезумевшему от похоти животному? Это вовсе не казалось нежным и сладостным.
Он не хотел нести ответственность за свои действия. А ведь отшлепал ее! На него это не похоже! Он хотел, чтобы виноватой оказалась Френсис. Это она надела красное платье. Это она оказалась той сиреной, которая довела его до безумия. Заставила потерять голову.