- Не могли дозвониться, - нашлась Инна. - С утра названиваем, а материал требуется срочно в номер.
- Федя! К тебе корреспонденты… - крикнула жена и, оставив нас в прихожей, ушла на кухню, откуда доносились вкусные запахи.
- Очень, очень приятно! - проговорил пожилой мужчина в пушистом персидском халате. - Извините, я вас не ждал и потому одет не по форме. Чему обязан?
- Требуется ваш портрет на первую страницу. Так сказать, ветеран при полном параде! - сказал я.
- Это мне не трудно. Машенька, достань мой парадный мундир, пожалуйста!
- Сию секунду, только газ в духовке убавлю, - ответила дама.
- Ого! - невольно вырвалось у меня, когда жена генерала принесла в небольшую комнату, оборудованную под рабочий кабинет, мундир с большим числом орденов и медалей.
- Да, - заметив мое восхищение, улыбнулся Пономарчук, - пришлось повоевать. Сейчас вот пишу мемуары и редко выхожу из дома. А раньше частенько надевал парадную форму, потому что постоянно приглашали выступать то в школах, то в ПТУ. К сожалению, сейчас военно-патриотическое воспитание сведено на нет. Почему-то новые власти как огня боятся самого слова «патриотизм»…
- А за что вы получили орден Ленина? - спросила Инна, присаживаясь на кожаный диван.
- Первый за оборону Москвы, второй за освобождение Гомеля, а третий за бои под Кенигсбергом.
- В какой должности прошли войну?
- Начиная от командира полка и кончая командиром дивизии.
- И все в пехоте?
- В ней самой, в матушке-пехоте! - покачал седой головой Федор Петрович. - Тяжело вспоминать, но от личного состава полка, с которым начинал воевать под Москвой, осталось меньше трети, остальные выбыли…
- Это как? - не поняла Инна.
- Кто по ранению, а большинство убитыми…
- Часто видитесь с однополчанами? - не унималась Инна.
- Ежегодно! На Девятое мая, у Большого театра.
Пономарчук поправил волосы и сел на стул.
- Ну, как будем фотографироваться? - спросил он, взглянув на меня.
Я начал расчехлять аппарат.
- Садитесь спиной к окну, а лицом повернитесь к двери, - предложил я.
- Вам же свет из окна в объектив попадет!.. - вскричал отставной генерал. Похоже, он соображал в фотоделе больше меня.
- Ничего страшного! У меня такая аппаратура, что при любом освещении вытягивает негативы…
- Да?.. - В голосе бывшего генерала послышалось плохо скрытое недоверие. - А может, вы вообще будете снимать меня «тридцать третьим» объективом?
«Что он имеет в виду?» - пронеслось у меня в голове. Это гораздо позже я узнал, что «тридцать третьим объективом» фотографы называют аппарат без пленки.
- Не волнуйтесь, снимаю! - крикнул я, но руки у меня ходили ходуном, и я никак не мог отыскать кнопку затвора.