— Поверьте, люди, я так рад…
Потом чьи-то руки рывком подняли меня. Они обращались со мной без нежностей. Они были большие, мощные, костистые, и они схватили меня за волосы и откинули голову назад.
Первое лицо, которое я увидел, открыв глаза, было вялым и обвисшим. Глаза — две мокрые красные дыры, окаймленные коростой. Верхняя губа была завернута наверх и атрофирована, под ней виднелись зеленые беззубые десны.
— Есть снаряга! — сказало оно. Деформированный рот делал речь гнусавой. Озираясь в отчаянии по сторонам, я увидел другие лица, которые эхом повторяли эти слова. Святый ссаный красный Искупитель, что это были за лица.
Серая плоть, желтая плоть, белая как воск плоть. Глубоко посаженные глаза, отвратительные блестящие скопления глаз, полное отсутствие глаз или глаза, пульсирующие под пронизанной венами кожей. Атрофированные черты, язвы как кратеры, рты как раны, рты как присоски, рты как звериные пасти, недостающие зубы, бивнеподобные зубы, рога, хоботы, горловые мешки. Гигантская рука, которая держала меня за грудки, топорщилась темно-зелеными чешуями.
— Есть снаряга, — задумчиво проговорило обвисшее лицо, а потом расплылось в ухмылке. — Есть снаряга, есть мясо!
Оно начало орать, и вся его резиновая морда задергалась, а короста вокруг глаз потрескалась и засочилась гноем.
— Есть снаряга, есть мясо! Есть снаряга, есть мясо!
Меня нашли падалюги.
5: ЕСТЬ СНАРЯГА, ЕСТЬ МЯСО
Есть снаряга, есть мясо. Можете даже не гадать, какая фраза пугала меня больше.
Они связали мне запястья и обмотали голову чем-то влажным. Шкура или кишка, судя по тому, что эта штука наполняла мои легкие зловонием всякий раз, как я вдыхал. Я пытался двигать лицом так, чтобы обмотка сползла и я мог бы что-то увидеть. Да, я мог бы, если бы у меня получилось. Не знаю, который из грязных падалюг занимался моей головой, но он слишком туго завязал глаза, и единственным способом проделать щель выше рта было бы потыкать в обмотку языком. Лизнуть эту наполовину выделанную дрянь было поганой мыслью, но еще поганей был невероятной силы приступ тошноты, который эта мысль вызвала. У меня даже начались рвотные позывы, я извивался и хватал ртом воздух сквозь обмотку, но потом стиснул зубы и взял себя в руки.
Без понятия, где мы находились. Они крепко стукнули меня, когда связали, и я не знаю, сколько времени понадобилось, чтобы я смог уцепиться за один из проплываюших мимо островков сознания и прийти в себя. Меня набросили на спину тому здоровому засранцу, который схватил меня, когда я выбрался из крысиной норы — набросили как плащ, так что мои связанные запястья свисали перед его шеей.