Все внимание чешуйника было сконцентрировано на том, что происходило впереди. Он думал, что я без сознания, или просто связанный пленник за спиной не беспокоил его настолько сильно, как вспышки огня и вопли перед ним. Он и не подозревал, что последний метательный диск, который упал с его пояса, удачно отлетел от остальных и подкатился близко ко мне.
Я посмотрел на диск, на чешуйника. Думать, что я это переживу — безумие. Очень скоро он услышит мои движения и вернется, чтобы закончить начатое. Ну а что, почему бы и нет. Я протянул связанные запястья и начал тереть веревку о торчащую зазубрину диска.
Впереди раздался урчащий вздох огнемета и вспыхнуло оранжевое зарево. Чешуйник наполовину поднялся и взмахнул рукой куда быстрее, чем ему, казалось бы, полагалось по размеру. Диск в его пальцах исчез, мелькнув навстречу пронизанному огнем полумраку, я услышал удар и короткий крик. Вопли падалюг перешли в смех, послышались новые ружейные выстрелы. Перестрелка усиливалась.
Сфокусируйся, Кэсс! Я пригнул голову и яростно продолжил работу. Разделилось одно волокно, другое. У меня едва не перехватило дыхание, когда чешуйник потянулся назад, но, немного пошарив в пыли, он нащупал следующий диск и подобрал его, не оглянувшись. К тому времени, как он снова встал и швырнул его в гущу схватки (полет диска можно было отслеживать по падающим грибам, которым он подрубил ножки), я перепиливал последнюю нить. Потом я сел и попытался поднять диск. У меня бы не вышло его метнуть, если б даже я стоял и был полон сил, но когда он наконец повернется и увидит меня, любая тяжелая штука в руках пойдет мне на пользу.
Он осторожно протянул руку за спину, нашел наощупь третий диск и поднял его.
Больше отсрочек казни не предвиделось: я держал в руках его последний снаряд. Я сел и поставил острый край между лодыжек. Чешуйник мне удружил, когда торопился убраться с того привала: кишка, обмотанная вокруг моих ног, была намотана хоть и туго, да редко, и прорезать ее оказалось легко. Я встал, и она размоталась.
Задним умом я по-прежнему четко понимал, что мне конец, но каждый ход, который я делал, открывал мне возможность менее неприятной смерти. Почему бы и не продолжить. Я глубоко вдохнул — один раз, не больше — потянулся и размял мышцы, чтобы не свалиться от тяжести, а потом сделал два, три, четыре неровных шага к чешуйчатой спине, держа диск обеими руками. Он был такой массивный, что мои руки задрожали, когда я поднял его над головой. Вся его окружность была острой, и я почувствовал, что по моим пальцам течет кровь.