– А что, бэби, неплохо звучит!
– Хорошо, я назову свою многострадальную розу «Хмурое утро»!
– Не смей.
– Тогда – «Мечты девушки»!
– Ладно, бэби, не пори горячку.
– Хорошо, Ма.
– Запомни, у тебя есть неделя, ровно неделя.
– Запомнила.
– Бэби, пусть триумф твоего замечательного цветка будет отмщением за ужасы Варфоломеевской ночи!
– Ма, это же было так давно…
– Я французам этого никогда не прощу.
– И даже того, кто пожалел нашу прародительницу?
– Думаю, теперь такие благородные рыцари здесь не водятся.
– Ты уверена?
Глория, не удержавшись, иронично хихикнула.
– Или, по-твоему, все рыцари давным-давно перебрались в Штаты?
– Большинство. Так что найди себе, как истинная Глория Дюбуа, истинного рыцаря.
– Ма, ты снова вторгаешься в запретную зону.
– Прости, бэби.
– Давай лучше расскажи про… про…
Глория никак не могла придумать подходящую нейтральную тему.
Но тут связь благоразумно оборвалась, не дав славной продолжательнице дела истинных гугенотов отомстить этим зарвавшимся французикам, разбирающимся лишь в красном вине, устрицах, трюфелях и мерзких скользких гильотинированных лягушках.
Аспирантка Луизианского университета Глория Дюбуа, наверное, была единственной из всего кампуса, кто бодрствовал в столь ранний час.
Исключая, конечно, лаборантов, обремененных непрерывными круглосуточными опытами.
Да влюбленных студентов, одуревших от поцелуев.
Вихрастым юношам и бойким девушкам постигать бы тайны пестиков и тычинок, а не заниматься сексуальными прелюдиями, которые иногда заканчиваются слишком нежелательными последствиями.
Глория Дюбуа вернула мобильник на прикроватную тумбочку.
Жаль, забыла спросить Ма, какая в Париже нынче погода.
– Вот, кажется, с Безымянной Красавицей все и решилось, – сказала Глория сама себе. – Ма обязательно дожмет председателя, обязательно.
Преуспевающая на поприще науки аспирантка любила вслух радоваться своим достижениям.
Еще в студенческие годы за новый метод внедрения гена в хромосому Глория Дюбуа получила вторую премию.
А за ускоренную селекцию благородных роз получила федеральный грант на целых пять лет.
Впрочем, для выведения нового сорта, еще, увы, безымянного и фигурирующего лишь под цифровым кодом, Глории хватило и двух лет.
А прапрапрабабушкам требовались на каждый новый сорт десятилетия.
Видели бы все они, какой у прапраправнучки – тоже Глории и тоже Дюбуа – получился изумительный цветок!
Крупные и в меру плотные атласные лепестки.
Полное отсутствие шипов.
Стебель – гордый, прямой и благородный.
Гармоничное сочетание пропорций.
Устойчивость почти ко всем известным болезням и вредителям.