– Ты в нем уверена?
– Гло, поверь мне, Эндрью обожает всего две вещи.
Тина Маквелл высунула язык и проделала им странные быстрые движения.
– Во-первых, игру на саксе.
Тина Маквелл снова показала язык.
– Во-вторых – делать куннилингус.
Тина Маквелл хитро улыбнулась.
– Надеюсь, тебе не надо объяснять механику этого приятнейшего занятия.
– Теоретически представляю.
– Так вот, гарантирую: Эндрью все исполнит в лучшем виде и, самое главное, в рамках твоих ограничений.
– Ладно, Ти, я согласна на саксофониста. Только…
Глория замолчала, подбирая нужное выражение.
– Только…
Теперь Тина Маквелл проявила незаурядное терпение.
– Только ты сама предупреди его обо всем и сообщи мне, согласится ли он.
– Легко!
На прощание Тина Маквелл посоветовала лучшей подруге надеть в обязательном порядке мини-юбку и самые воздушные трусики.
Стеснительная Глория Дюбуа, избегавшая коротких подолов, не решилась уточнить, почему именно мини.
Дизайнер по ландшафтам объяснить не удосужилась.
Но в скудном аспирантском гардеробе нашлись и шелковые однотонные трусики цвета морской волны, и кожаная юбка на молнии.
А ровно через сутки после выбора безопасного партнера Глория Дюбуа отправилась в комнату для репетиций, где среди нот, эквалайзеров и усилителей ее ожидал укротитель саксофона и ублажатель клитора.
И тут музыкант удивил аспирантку, решившуюся на невинный и безопасный секс.
Для разряжения натянутой обстановки первых минут знакомства Эндрью исполнил отличный блюз.
Потом для разогрева выдал блестящий свинг.
А во время долгой импровизации на какую-то тягучую афро-американскую тему с примесью индейской меланхолии вдохновенный джазист умудрился полностью оголиться.
Глория Дюбуа, ошарашенная неожиданным концентрированием, так и не поняла, как Эндрью удался такой экстремальный и необъяснимый фокус в духе знаменитого Копперфильда.
Надо же произвести такой стриптиз, не отрываясь от игры на саксофоне!
Растерянная аспирантка, завороженная эксгибиционистским соло, не знала, что ей делать: то ли дослушать импровизацию до конца, то ли начать раздеваться.
Но вот саксофон замолк, и Эндрью, все еще находясь во власти непрошедшего вдохновения, медленно двинулся к замершей от необычности происходившего невинной Глории.
Аспирантка, чтобы не грохнуться в обморок от мужского излишества раскованного музыканта, сосредоточила взгляд на раструбе саксофона, который золотисто бликовал в робких лучах нотных подсветок.
Эндрью, не выпуская молчавший инструмент из рук, грохнулся на колени перед аспиранткой в мини-юбке.
Короткий подол накрыл вдохновенные и бесстыдные вихры джазиста.