– Что в семнадцатом веке, что в двадцать первом…
– Да, бэби. Времена меняются, а люди – нет. Любят по-прежнему, и ненавидят, как в доисторические времена, и уродуют друг друга по полной.
– Что за удовольствие смотреть на искалеченных и увечных?
– Бэби, ты не права. В Доме инвалидов пребывают не только заслуженные ветераны. Голландец обещал шикарный экскурс в историю.
– Надеюсь, не в Варфоломеевскую ночь?
– В девятнадцатый век – золотой век французских побед.
– Ма, отличный параллельный выход! Ты – в Дом инвалидов к мертвым героям. Я – в клинику к живому герою, но тоже инвалиду.
– А что, настолько серьезное ранение?
– Еще не знаю.
– Гло, желаю, чтобы твой избранник побыл инвалидом некоторое время, а потом вернулся в былые кондиции.
– Ма, я тоже за подобный вариант.
– Милая, ты не будешь возражать, если я буду тебя почаще беспокоить?
– Нет, конечно.
– Просто дух захватывает, когда я думаю, что у нас с тобой как бы два параллельных романа.
– Мне тоже нравится такое положение.
– Мой Тюльпанчик признался в самом сокровенном, в чем не признавался никогда и никому…
– А мой медведь совершил подвиг!..
– Ладно, пусть все идет как идет. Пока, бэби.
– Пока…
При входе в больницу аспирантское сердце встрепенулось, пульс участился.
Как всегда, Глория начала терзать себя вопросами, не имеющими ответа.
А вдруг раненому стало хуже и к нему не пропустят?
А вдруг русский пациент не захочет видеть ту, из-за которой пострадал?
А вдруг библиотечный герой элементарно захочет вернуться на родину?
А вдруг далекие родители потребуют, чтобы сын как можно скорее покинул негостеприимную страну?
Но тут сомнения и терзания вытеснила здравая и великолепная идея, которую успокоившаяся аспирантка решила озвучить у постели раненого.
Только бы разрешили свидание, только бы разрешили…
И Глория Дюбуа легко и просто, как жертва университетской трагедии, получила допуск.
Вдобавок постаралась Гранд Маман, которая обеспечила русскому герою одиночную палату-люкс и все, все, все, что требовалось для скорейшего выздоровления.
Перед тем как отворить дверь из матового стекла, Глория поднесла к губам фамильную реликвию – золотой медальон – и поцеловала – на всякий случай…
Не успела Глория Дюбуа оглядеться в просторной и светлой палате, заставленной приборами, следящими за функционированием раненого организма, как раздался бодрый и веселый голос:
– О, наконец-то я дождался Королеву роз!
– А вы откуда знаете?..
Не договорив, аспирантка в замешательстве уставилась на букет роз возле трансформируемой постели.
Кто-то опередил?
Глория профессиональным взглядом определила, что это цветы не из родового поместья Дюбуа, но и не из магазина.