Истерика подкралась незаметно. Постепенно рыдания становились похожи на смех. С пеленой слез на глазах, я стала нервно посмеиваться сквозь всхлипы. Перевернувшись на спину, я закрыла лицо руками и засмеялась в голос. Слезы по-прежнему текли, а я продолжала смеяться. Смех понемногу становился все злее. Я хватала в руки все, что мне попадалось, и швыряла это в стены. Швыряла, плакала, смеялась и рычала. Колотила кулаками по полу. Крутилась кубарем, ударяясь и царапаясь. Одним движением я смела к черту все, что находилось в прихожей на тумбочке. Ключи, письма, флаконы духов и сумочки разлетелись в разные стороны. Я содрала с вешалок всю одежду и с остервенением швырнула ее прочь. Я боролась с этой невидимой болью, пока были силы. И они были…
Когда стемнело, я лежала на полу уже тихо и без движения. Волосы спутались на лице от влаги. Я сосчитала до десяти и поднялась. Пройдя мимо зеркала, я даже не взглянула на себя. Просто прошла, перешагивая через разбросанные вещи, в свою комнату, легла в постель и закрыла глаза. Сна не было еще долго. Но и мыслей, слава богу, тоже не было. Была пустота. И я сомневалась, что ее можно было чем-то или кем-то заполнить. Потому что тот, кто мне нужен, не умел ждать. Я сама все это сделала. И тогда и сейчас. Ничего. Ничего страшного. Я сильная. Раненая, но сильная. Я еще подожду немного, и сон придет. А завтра будет легче. Я точно знаю, что будет…
Телефоны я выключила еще тогда, когда Андрей вез меня домой. Поэтому разбудил меня с утра звонок в дверь. Встать мне удалось даже не со второго раза: все мышцы болели и были как каменные. Я с трудом доплелась до двери, оглядываю удивленным взглядом квартиру, словно это не я громила все вчера в не очень ясном уме и не совсем трезвой памяти.
На пороге стоял Макс. С большой сумкой в руке и удивлением в глазах.
–Катя! Твою мать, что с тобой? Ты себя в зеркало видела?! Что случилось?! – он выпустил из рук сумку и обнял меня. – Что с тобой?
–Мне плохо, – прохрипела я, ибо голос я вчера сорвала себе основательно.
–Это я вижу. А причину можно узнать? Ты сюда вроде как приехала нервы успокоить и отдохнуть. А я как ни приеду – у тебя какие-то неприятности.
Мне ужасно не хотелось ничего объяснять. Потому что объяснить все это мужчине, который тебя любит, очень сложно. Практически невозможно, не доставив ему при этом широкого спектра негативных эмоций. И я поймала себя на мысли, что не хочу его видеть. Но Макс был человеком неглупым, плюс он уже неплохо меня знал. Усадив меня на танкетку в прихожей, он принес стакан воды и пару таблеток валерьянки. Заставил выпить. Несмотря на духоту и жару в доме, меня трясло. Он поднял с пола, валяющуюся там с вечера, мамину куртку и накинул ее на меня. Затем молча, без расспросов принялся убираться в моем доме. Я сидела, поджав ноги, и молча наблюдала за ним, безо всяких эмоций. По своему состоянию я напоминала самой себе тряпичную куклу с большими глазами и ватой вместо мозгов. Поэтому, когда Макс, закончив приводить квартиру в порядок, перенес меня на кухню, сварил и напоил меня кофе, а затем констатировал, что нам нужно поехать на природу, я не сопротивлялась.