Он сам собрал мои вещи, которые, по его мнению, мне понадобятся, и мы снова поехали в дом его приятеля. По пути снова заехали в аптеку (за успокоительным) и в супермаркет (за продуктами). Но я все время провела в машине, нацепив на глаза темные очки. Я ехала молча всю дорогу, иногда тайком смахивая слезинку, которая ни с того ни с сего срывалась с ресницы. Макс все это, конечно, видел, но вопросов больше не задавал. Он говорил о работе, о том, что дела у него налаживаются, что сеть его магазинов растет, что кризис для него почти закончился и т.д. Иногда вставлял небольшие рекомендации по поводу моей жизни: что-то вроде «нельзя так себя изводить и доводить свои нервы до такого истощения». А я сидела и думала, что не хочу с ним спать. Не могу. Не смогу. И не знаю, как ему об этом сказать.
Но говорить ничего не пришлось. Вплоть до самого вечера воскресенья наша с ним жизнь была похожа на жизнь врача из реабилитационного центра для наркоманов и его пациентки. Он укладывал меня спать наверху, заботливо укрывая, а сам уходил спать на балкон. Днем мы лежали на солнышке и читали. Точнее, я просто делала вид, что читаю. На самом деле, я понимала, что это последние несколько дней, что мы вместе. Я только не знала, кто из нас поставит точку, и какой жирной она будет. Ужасно не хотелось причинять ему боль, поэтому я просто молчала и ждала. Вечером, когда Макс собирался возвращаться в Москву, а я тоже стала собирать свои вещи, он остановил меня:
–Кать, тебе не обязательно ехать домой. Ты можешь побыть здесь еще. Хозяева через полгода только вернутся. А тебе нужно хорошенько успокоиться. Место тут подходящее. Я оставлю тебе ключи и живи пока здесь…
–Макс, – перебила я его, – мне нужно тебе кое-что сказать…
–Катена, я все знаю. Я же не слепой, вижу, что с тобой твориться.
Он присел на край дивана и усадил меня рядом.
–Если бы я думал, что ты – бездушная тварь женского рода, самка, не способная любить и быть привязанной к кому-то, не желающая создавать семью, я бы ни за что не ушел от тебя. Я бы приложил все усилия, чтобы изменить тебя и доказать тебе самой, что ты всего лишь играешь роль под маской равнодушия, что на самом деле ты не такая. Если бы ты была неспособна любить, я бы тебя научил. Но, Катя, я вижу, что ты умеешь любить… Даже больше того: я вижу, что ты любишь. Но, увы, не меня…
–Макс, – выдохнула я, – я… я…
–Ладно, все нормально, Катена. Я желаю тебе быть счастливой. Ты – потрясающая женщина. Жаль, что не моя…
Он поднялся и направился к выходу, но у самой двери остановился и добавил: