Спускаясь же со склонов Кавказа, злодей замыслил, как и в прошлый раз, очернить душу свою грехом убийства целого племени, и как тогда исчезли кембермены, так теперь были перерезаны кайтаки, небольшой народец, мирно обитавший на полунощных склонах гор Кавказских и тем только провинившийся пред историей, что оказался на пути великого смертолюба. А между тем был сей безгрешный народец кайтакский среди народов, познавших свет Спасителя и Бога нашего Иисуса Христа, и, оправдывая злодеяние свое пред ближними своими, Тамерлан говорил, что наказал неверных за то, что не поклоняются Аллаху и пророку Магомету.
Передовое войско Тохтамыша встречало Тамерлана на берегу реки Койсы, текущей в очень глубоком ущелье, но Тамерлан, переведя самую излюбленную свою дружину вверх по течению, взял крепость Тарки и, напав с той стороны, обратил передовое войско Тохтамыша в бегство, преследуя его до реки Терека. Тохтамыш сам поспешил на выручку своим, и здесь, на Тереке, произошло великое сражение. Силы были равны, и рать Тохтамыша в числе не уступала рати царя самаркандского, но год от года питаемые войной чагатаи оказались и на сей раз полными победителями. К концу дня пятнадцатого апреля все войско Тохтамыша обратилось в бегство. Хан Золотой Орды искал спасения в своих столицах, Тамерлан преследовал его до самых берегов Итиля – Волги. Здесь он прижал беглецов к реке и истребил тех, кто не пал в бою на Тереке. Хаджи-Тархан и Сарай-Берке без боя достались победителю. Тохтамыш бежал дальше, до самого Булгара, туда, где был бит Тамерланом в прошлый раз.
Далее приступаю к рассказу о походе злодея на Русь и о необъяснимом чуде, коему аз сам был свидетелем, будучи писарем в свите великого Тамерлана.
Глава 27. Призрак славянки все же преследует пьяного писателя
Рано утром в четверг 9 октября 1404 года Руи Гонсалес де Клавихо сидел в комнате дворца Баги-Дидгуш и прилежно описывал в деталях все, что происходило в последние три дня. Обе его наложницы, афганка Гульяли и фракийка Дита, мирно спали в соседней комнате на роскошном ложе из десятка великолепных ковров, застеленных шелковой простынею и осыпанных подушками разной величины. Мало-помалу он успел привыкнуть к ним. Обе, хотя и посмеивались над чудаковатым франком, старательно исполняли свои любовные обязанности, заботились о доне Гонсалесе, Дита даже раздобыла для него замечательного индийского зелья, заметно облегчившего печеночные страдания испанца. Благодаря этому снадобью он проснулся сегодня ни свет ни заря и первым делом прошептал: «Святая Мария! Кажется, почти не болит!» Выпутавшись из объятий своих прелестниц, он прочитал «Отче наш» и сел за работу, памятуя о своем обязательстве перед королем Энрике подробнейшим образом описать все путешествие, а главное – обычаи и обстановку при дворе великого восточного владыки.