– Нет, я и есть твоя бабушка. Но не Фатуяа. Меня зовут – бабушка Смерть.
– Но разве у Смерти есть внуки?
– А как же! Ведь ты – Тамерлан, внук Смерти.
Он и этот страшный демон в обличии его бабушки Фатуяа стояли на высокой-превысокой башне из отрубленных человеческих голов, и когда демон засмеялся, назвав его внуком Смерти, Тамерлан вздрогнул, отшатнулся и, упав навзничь, покатился по сочащимся гноем черепам…
Проснувшись от собственного нечеловеческого воя, он тотчас сел на своем ложе и обхватил голову левой рукой. Голова была мокрой и липкой, как один из тех черепов, по которым он только что катился в своем сне.
Глубоко-глубоко вздохнув, он разлепил глаза и увидел перед собой чашку из розового китайского фарфора с кобальтовыми изображениями драконов, наполненную пенистой бузой. Верный писарь Искендер протягивал ее своему царю с выражением заботы и покорности.
– Не помнишь, сколько раз я уже просыпался от этого поганого сна? – спросил Тамерлан. – Пять или шесть?
– Это – пятый, – сказал Искендер. – Правда, я не всегда присутствовал при вашем пробуждении в течение этих полутора месяцев, прошедших с тех пор, как сон приснился вам впервые.
– А кстати, это любопытно, – промолвил Тамерлан, постепенно отходя от страшного ощущения и прихлебывая вкусную холодную бузу. – Почему-то когда ты не сторожишь мой сон, мне эти ужасы не снятся. Может быть, это ты навеваешь на меня?
– Клянусь Аллахом, не я, – отвечал Искендер, прижав к груди ладонь.
– Который час?
– Ровно между субхом и зухром.
– Это я столько проспал?
– Но вы же и просили не будить вас как можно дольше в это утро.
– Ах, ну да… Подожди-ка, напомни мне – почему?
– Вы сказали, что время от начала утра до начала великого курултая покажется вам бесконечностью и лучше провести большую его часть во сне.
– А все ли готово к великому курултаю?
– Все, хазрет. И навесы, и устланные коврами помосты, составленные в виде румских амфитеатров, и дастарханы, а повара уже начали свою стряпню.
– Ну что ж, хорошо. Пусть несут мне умыванье и свежую одежду.
И начались тщательные, томительные для Тамерлана приготовления к главному событию года, кульминации празднеств, длящихся вот уже целый месяц. Одевшись и все же коротко помолившись Аллаху, великий завоеватель мира отправился взглянуть на площадь курултая. Там все уже было готово к приему гостей и хозяев. Золотой трон, украшенный изображениями львов, солнц и орлов с распростертыми крыльями, обрамляли пять рядов помостов, установленных наподобие трибун амфитеатра и ступенчато возносящихся вверх за троном. Это были места для внуков, жен, родственников, знатных барласов, сеидов, улемов и багатуров. И весь этот амфитеатр утопал в тени гигантского навеса, выполненного из ковровой ткани и поддерживаемого множеством мощных позолоченных опор в виде колонн и копий. В изощренном узоре этого великого шатра-ковра мелькали бесчисленные изображения птиц, животных, ваз с цветами и змей, которых то и дело можно было спутать с вязью арабских изречений из Корана. Чаще всего, и это быстро подмечалось зорким глазом, попадались изображения оленей, косуль, ланей, джейранов, сайгаков и прочих копытных, на спине у которых сидели, вцепившись когтями в шкуру, а клыками в горло, львы, тигры, леопарды, рыси и длиннохвостые ирбисы.