Промучившись несколько дней, царь Тамерлан испустил черный дух свой пятнадцатого числа месяца февраля одна тысяча четыреста пятого года от Рождества Христова или шесть тысяч девятьсот тринадцатого от Адама. И был гром на небе, и земля как бы пошатнулась в тот миг и час, когда душа злодея разлучилась с телом, погрязшим в преступлениях и разврате. На сем же кончается повесть моя о поганом царе Самаркандском, который и бывал когда добрым, да мало кто во всем свете эту его доброту видывал. Однако же сохранил он жизнь мне, грешному рабу Божию Александру, и за то буду молить Христа Бога нашего, да ниспошлет Он ему уменьшенья мук страшных в геенне огненной. Но то, что грешник он несравненный и гореть ему вечно в аду, о том я не сомневаюсь, ибо и после смерти его были страшные знамения.
Как усоп сей царь Самаркандский, никто не хотел верить в его кончину, доколе не стало двошить по всему дворцу так, что от смрада мыши из щелей вылезали и дохли. Тогда только мертвеца предали омовению, умаслили и отправили в Самарканд тайно. Аз был при гробе, а вез его воевода Ходжа-Юсуф и внук Тамерлана Улугбек. И вся природа радовалась, светя солнцем, будто веселясь, что не стало злодея великого.
Приехав в Самарканд, покойника погребли тайно в склепе его сына, Магомет-Султана. По прошествии трех дней после погребения в гробнице стал слышен вой, будто собачий. И каждую ночь на разные голоса тот страшный вой и рев продолжался, покуда не решили извлечь гроб. Сняв крышку, обнаружили тело прежним же образом, то есть мертвое, но необычайно скрюченное. Жены Тамерлана, пришед в Самарканд, заново обрядили мужа своего и погребли с новыми почестями. Однако и на сей раз из гробницы стали доноситься дикие завывания, крики и возгласы, будто черти драли с поганого царя кожу крючьями, а он от боли кричал. Вновь раскрыли гроб и тако же увидели там тленное тело, но не прямо лежащее, а скрюченное.
К тому времени внук Тамерлана, Халиль-Султан, взял власть в Самарканде. Видя такие жуткие знамения, он повелел выпустить из темниц всех пленных и узников, помиловать всех осужденных к смерти и по всем мечетям страстно молиться о душе мертвого царя Тамерлана. Башню из голов китайцев повелел он разобрать и останки предать земле. Тленный же и зловонный труп деда своего Халиль-Султан провел чрез огонь и воду и затем, заново умаслив и натерев благовониями, с пышными почестями захоронил. А барабан Тамерлана, по обычаю чагатайскому, разрезали, да не служит никому более.
Рака новая из цельного куска камня оникса была вытесана для усопшего, и поверх покрытия нарезали надпись.