Усевшись на унитаз, Брюс осмотрел свой бок. Тут все было мамного лучше — ранение почти затянулось. Гноя и других негативных явлений не наблюдалось. Промым и перебинтовав и эту рану, Брюс наспех умылся, используя вместо мыла водку.
Шатаясь и придерживаясь за стенку — от боли и потери крови кружилась голова и темнело в глазах — Брюс вышел к девочке. Она по прежнему лежала без движения и не подавала признаков жизни. Брюс осторожно коснулся пальцами ее лица. Кожа была теплая и необыкновенно нежная. Брюс не секунды не сомневался, что девочка жива. Даже если сделать все возможные допущения связанные с ее неземным происхождением, то все-равно мертвое тело не может быть таким "живым". Брюс усмехнулся этому карамболю и, уже в который раз, взял инопланетянку на руки. Если-бы до кровати было не три шага, а чуть дальше, он бы неприменно уронил-бы ее и упал-бы сам, однако в этом крошечном номере все было под рукой.
Уложив девочку на кровать, Брюс, пожалуй первый раз за все время, внимательно ее осмотрел. Комбинезон плотно облегал тело и казался довольно толстым. Hа груди справа угадывалось еще большее утолщение правильной шестиугольной формы. Руки у инопланетянки, как и лицо, оказались вполне человеческими, только несколько по кукольному правильными. Они оказамись теплыми и безвольно мягкими. Так как манжеты комбинезона плотно обхватывали запястья и не позволяли прощупать пульс на руке, Брюс попробовал его обнаружить на шее там где у людей проходит сонная артерия. Тут ему повезло больше — чуть в стороне от положенного места он ощутил под пальцами слабую, еле заметную пульсацию. Сердце девочки делало примерно сто ударов в минуту, но каждый удар был, как-бы с эхом. Чувствительные пальци Брюса с трудом улавливали этот странный двойной удар, и он так увлекся своими исследованиями, что незаметил как проник под обрез ворота комбинезона. Тут-же его руку пронзил несильный, но чувствительный удар тока.
— Да, ладно… Чего уж там… Извините… — пробормотал Брюс, потирая ужаленую ладонь. От благогавейного оцепинения и приклонения перед инопланетянкой неосталось и следа. Его измученная столь неожиданными событиями и потрясениями психика воспренимала ее как должное. А может быть он просто к ней привык.
Уже буквально засыпая на ходу, Брюс проглотил большой йогурт и какой-то сладкий творог. Потом он осторожно опустил свою тяжелую и больную голову на подушку, натянул на себя одеяло и мгновенно уснул. Правда на этот раз вполне по человечески — без черных провалов.
* * *
У Ивана оказался закрытый перелом. Hогу обильно загипсовали и не разрешили вставать. Вспрочим, хотить-то особо было и некуда. Давольно просторная четырехместная палата с телевизором, высоким потолком и веселенькими нежносалатовыми стенами, но без окон. Как видно — глубоко под землей. Санузел с душем. Большие часы на стене, по которым определяется время суток. Как на подводной лодке. Дверь не заперта, но выходить запрещено. Когда Александр набрался смелости и на второй день из прибывания в подземном центре выглянул за дверь, то к своему глубокому разочарования не увидел там ничего, кроме серого коридора, заканчивающегося с обоих концов поворотами на девяносто градусов и дюжину дверей таких-же серых как весь коридор и дверь их комнаты.