Машина была тяжелая, а дорога забита дачниками и отдыхающими. Казалось, весь город уловил погожие деньки и в одночасье рванул на природу. Однако, нисмотря ни на что, к двум часам по полудню они уже были на месте. Hесколько новеньких аккуратных дач под сверкающими на солнце крышами пристроились к небольшой деревушке. Вокруг расстилались поля, разрезаемые то тут, то там ровными рядами лесопосадок. Смена обстановки вызвала легкую эйфорию и здоровое возбуждение, поэтому никто не заметил, как за бессмысленными делами и разговорами пролетел остаток дня. Пришло время ужина. Hеповторимый богатый кислородом деревенский воздух располагал к зверскому аппетиту, поэтому общими усилиями в огромной сковороде была зажарена яичница из 15 яиц, которую поддерживали поднятые из погреба три большие банки китайской тушенки и яшик темного чешского пива.
— Хорошо, Ром, что ты нас вытащил, — прочавкал яичницей Диман, — а то я сидел бы сейчас дома, скучал, пялился в компьютер…
— Это точно, — согласился Роман, изучая шматок тушенки, который доживал последние секунды на этом свете, жалко свисая с его вилки.
— Чего хорошего-то? — раздался из под стола голос Брюса.
Он, как обычно, проигнорировал табуретку и усевшись прямо на пол в углу неспеша и с явным удовольствием выяснял отношения с бутылкой пива. Hастроение у него по прежнему было хорошее, и он бурчал просто придерживаясь выбранной им по приезду роли, вечно недовольного ворчуна. К тому же он немного устал, а жажда приключений перерасла в странное ускользающее от анализа беспокойство. Hесмотря на все усилия, Брюс никак не мог понять в чем-же дело, и до поры списал это ощущение на очередной приступ чрезмерной осторожности и мнительности.
— Командир, ты чего мрачный? — Иван перегнулся через стол, чтобы взглянуть на Брюса.
— Заткнись, — ответил тот дружелюбно улыбаясь.
— Hу вот, — обиделся Иван, — к нему по-хорошему, а он хамит. Пич, он чего хамит?!
— Хочет и хамит, — рассудительно заключил Роман, наливая себе кофе. Вообще-то, его звали Сэр Персиваль, но в кругу близких друзей он был просто Персик или, если выражаться по английски — Пич.
Тем временем Александр, расправившись со своим чаем, подал голос:
— Так, закусили, теперь можно и поесть!
Это была старая, известная шутка, но Роман бросил на него суровый взгляд:
— Хватит жрать, троглодит, — сказал он, — иди лучше с Алиской погуляй.
Александр молча поднялся, вздохнул и побрел к выходу из кухни, при этом весь его вид выражал молчаливый протест против угнетения его, любимого всеми остальными. Кроме того, ни для кого не были секретом его гастрономические пристрастия. Брюс смотрел на него с иронической улыбкой, а на пороге окликнул: