Нечто, похожее на огонь, вспыхнуло в её глазах. О, это повлияло на тебя, хех? У меня еще кое-что есть. Я наклонился, готовясь.
Она чопорно выпрямилась в кресле и что-то записала в свой блокнот.
– Окей, записала. А как на счёт этого, пап? Ты должен сказать что-то про верность. К сведенью, это – самая главная клятва, которую ты должен исполнить, когда ты любишь кого-то. Это должно быть первым. Имеет смысл, да?
Я влез раньше, чем Наилс успел ответить.
– Ты должен сказать, что никогда не испугаешься извиниться.
– И ты всегда первым делом пойдешь к ней со всеми проблемами, а не делится ими с прессой, – ответила Лили.
– Нафига мне вообще это делать? – буркнул Наилс.
Я уставился на Лили. Её дыхание было рваным, и я знал, она едва ли замечала отца в комнате. Я знал, что ей насрать, что он мог услышать.
– Тебе надо упомянуть, как ты вытатуировал её имя на своём сердце.
Лили выглядела испугано, а Наилс растеряно.
– Да?
Я не посмотрел на него. Я был слишком занят, рассматривая на Лили.
– Это метафора, – я замолчал.
– Может, я сделаю это на самом деле, – размышлял Наилс.
– Да, ты определенно должен. Девушки обычно ведутся на такую демонстрацию любви, – я намерено сделал паузу. – Хотя, я думаю, это всё же зависит от девушки.
– Говоришь, будто из собственного опыта, – протянул Наилс.
– Кто, я? – я снова откинулся. – Нее. Мои тату просто картинки. Они ничего для меня не значат, – наглая ложь, но, я думаю, я всё же полный придурок. Этого она и ожидает.
Лили издала болезненный звук, и я сразу захотел забрать свои слова назад.
– Пап, знаешь, может быть, ты должен сказать что-то о сдержанности.
– А? – Наилс растерялся. Я – нет.
– О том, что любовь – это улица с двухсторонним движением и иногда нужно отпустить собственное эго?
Он вздохнул и опустил свои плечи.
– Да, конечно, запиши.
Удар ниже пояса, Лили.
– Тогда и это тоже запиши, Лилиана. «Я торжественно клянусь, что всегда буду слушать слова, которые тебе говорят, а не приходить к собственному, недоделанному выводу».
– Ага, – Лили презрительно усмехнулась. – Я также запишу клятву, что ты никогда её публично не унизишь.
– Ну, может не так, – проворчал Наилс. – Я всегда лажаю на публике.
– Ты стараешься, – проскрежетала она, уставившись на меня.
– Конечно, – Наилс нагнулся над кусочком листочка, на котором писала Лили. – Могу сказать, что это очень странные клятвы, дети.
Лили хлопнула ладонью по столу.
– Это начало. Я пойду и напечатаю всё для тебя. Мы сможем отрепетировать клятву в следующие пару дней.
– Я тоже помогу, – произнёс я, вставая на ноги.
– Нет, я сама, – сказала она сдержанно, вырывая листок.