Через несколько минут на скамейке прибавился Илья Гордеич, Петькин отец, а мы все трое уселись на земле. Мой отец сам рассказал, как было дело, потом сказал нам:
- Вы, ребята, теперь про это забудьте. Будто и не было. Слышали?
- Без вас того человека уберем, - добавил Илья Гордеич.
- Без нас не найти, - ответил Петька. - Он на нашу песенку отзывается, а вы не умеете.
- Найдем и так. А вы забудьте! Никому чтобы! Панок-то, Егорша, не твой?
- Мой…
- Смотри! Всем говори - давно потерял.
- Я так и думал…
- Ну, а теперь бегите играть.
Когда нас так отстранили, Петька первым делом налетел на меня:
- Распустил язык! Все им сказал. Кто тебя просил?
- Сам бы шел!
- «Сам бы, сам бы»! А ты что?
- А то… Не поверил Иван Матвеич. Пойдем, говорит, к отцу.
- Ну?
- Ну я и рассказал.
- Все, как было? И про место, где он лежит?
- И про место…
- Вот и вышел «малый мой, малый мой, понесу тебя домой»! Теперь, думаешь, они что скажут?
- Так ведь спрячут его.
- Спрячут-то спрячут, да тебе не скажут. Слыхал у них разговоры: «Отвяжись! не твое дело!»
- Узнаем, поди, потом, - отозвался Колюшка.
- Когда узнаем? Как большие вырастем?
В это время отворилась калитка. Вышел Иван Матвеич и не спеша зашагал к своей улице. Вскоре вышли и наши отцы.
Отец Петьки зашел к себе во двор, а мой прошел мимо и повернул в переулок налево.
- Видал? Сговорились уж, а про нас и помину нет! Это так точно.
- Ну-к что…
- Вот те и «ну-к»! Узнать-то охота или нет? Беги, Егорша, за отцом. Если он брать не станет - скажи, в Доменную, мол, надо, а мимо Кабацкой боюсь один. Я к Сеньше сбегаю. Пусть он за своим отцом глядит. А ты, Кольша, тут сиди. Никуда, смотри, не уходи. Если мой тятя куда пойдет, беги за ним.
Своего отца я догнал, когда он поравнялся с соседней, Кабацкой улицей. Отец усмехнулся:
- Тебе куда?
- Я, тятенька, в Доменную… К Силку Быденку…
- Зачем это?
На этот вопрос я не знал, что сказать. Никак не придумывалось.
- Так… Говорят, у него крючки есть…
- Самоловы, поди?
Я обрадовался и принялся врать о крючках, но отец не дослушал:
- Ступай домой.
В голосе не было строгости, и я уже по-простому запросился:
- Я с тобой пойду!
- Нет, Егоранько, нельзя. Потом тебе скажу…
- Когда скажешь?
- Ну, когда надо, тогда и скажу. Ступай! Некогда мне. - И отец нахмурился.
Приходилось идти домой без удачи.
Петьки еще не было. Кольша спокойно сидел на завалинке у Маковых. Я сказал, что отец меня воротил, и в утешенье себе добавил:
- Обещался потом сказать.
- Ну-к, я говорил - скажут. Зря Петьша трепещется.
С этим я не мог согласиться. Когда еще скажут! Надо теперь узнать.