Взявшись за экран, Гай попытался его оторвать. Показалось, что экран слегка сдвинулся. Тогда он потянул изо всех сил. Изогнутая поверхность поддалась и отделилась от руки на дюйм, сверкнув голубым разрядом. Гай отпустил, и она мгновенно прилепилась обратно.
– Интересно… – задумчиво забубнил он под нос. – Тоже магнитит как на рубцах, но гораздо сильнее. Очень интересно.
Взявшись поудобней, он оторвал экран еще раз, с трудом удерживая его на расстоянии пары дюймов. Между экраном и рукавом потрескивали тонкие линии разрядов.
– А вот и огонь! – Гай глядел на миниатюрные молнии, пляшущие на его руке и, едва сдерживая нахлынувшую радость, нервно хихикнул. – Как все просто. Вот я тебя и догнал. Так что мы еще поборемся, Шак. Мы еще поборемся…. И я тебя уверяю, со мной тебе скучно не будет.
Выбравшись из норы, он собрал сухой хворост, осыпавшуюся хвою и кору, жухлые листья, щедро устилавшие склон, и соорудил небольшую кучу, затем поднес к ней руку и оттянул экран. Поначалу ничего не вышло. Нужно было приспособиться и подобрать расстояние. Потом в небо потянулась струйка дыма.
В опустившейся черноте пламя запылало как маяк на глубоко врезавшейся в ночной океан скале – ярко и мощно освещая замершие кусты и склонившиеся деревья. Гай подбрасывал еще и еще, пока от жара не затрещал и не вспыхнул рядом папоротник. Пусть Шак с той стороны видит, что он ловит все на лету. Ему достаточно намека, и он все поймет. А Шак, пусть и в насмешку, но дал ему подсказки, о которых еще пожалеет.
Огонь осветил валуны на склоне, и у Гая возникла мысль заглянуть под один из них, как это делал днем, при свете солнца. Под первым же камнем распласталась пятнистая ящерица с жирными, отвисшими боками. На этот раз она не убежала. Лежала смирно, не шевелясь и не подавая признаков жизни. Встрепенулась она лишь тогда, когда Гай крепко схватил ее за лапу. Не давая шанса на побег, он ударил ее головой о камень и понес к костру. Жареная ящерица – это вам не сырая! Это если хотите – деликатес, под который можно и ночь не спать. Он так и сделал – просидел ночь напролет, наслаждаясь запахом жареного мяса и тишиной. Лес удивительно молчал. Не кричали шумные овирапторы, не ревел, сбивая с ног настигнутую жертву, тарбозавр. И даже ветер уснул, запутавшись в развесистых кронах. Лишь еле слышно журчала река, да безмолвно светила луна. Сейчас ночь не нагоняла панический ужас. Она казалась притихшей и покорной. Огонь прогорел и теперь тускло светился угасающими углями. Разомлев, Гай втягивал носом смесь дыма и аромата древесной смолы, вплотную придвинувшись к костру и ловя остатки исчезающего тепла вытянутыми ладонями. Он больше не подбрасывал в огонь сухих веток, потому что над холмом уже забрезжил рассвет. Очарование открытого колышущегося пламени, пляшущего в ночной тьме, неумолимо исчезало с первыми солнечными лучами. В городе за открытый огонь его бы наказали огромным штрафом, а здесь он словно награда. Теперь его жизнь изменилась. А с ней изменился и он сам. И тарбозавр не казался так страшен, как в ту их первую встречу. Всего лишь гора пропитанных злобой мышц, но совершенно бессильная перед безобидным склоном. И шныряющие в зарослях троодоны казались милыми ребятами. Не тревожь их, не тронь гнезда, не заходи в болото на их территорию, и они не побеспокоят тебя. Не входи в воду, пей с мелководья, и не станешь добычей речных монстров. Соблюдай правила, и ты переживешь всех этих тварей вместе взятых! Они больше не страшны. Они отступили на второй план, потому что появился другой. Безжалостный, коварный и, главное, не в пример остальным, умный. Шак! О нем Гай думал всю ночь. Пока что их разделяет река. Но наверняка хитрый Шак уже разрабатывает план, как перебраться на его сторону. Сначала разделается с промышляющим на том берегу тираннозавром, а потом возьмется и за Гая. В отличие от него, Шак наперед знает каждый свой шаг. Он впереди на несколько ходов вперед. Он будет действовать первым номером, не дожидаясь, пока ошибется его противник. Он беспощадная и не ведающая сбоев машина-убийца!