Спасибо, старый, «обрадовал». Я вымученно ему улыбнулся и зевнул.
– Ну всё, как говорят у нас: «вечер утречка мудренее и сытнее». Спи! – сказал старик, дождался пока я растянусь на предложенном мне «походно-полевом» ложе и помогая Алевтине докостылять до выхода, вместе с ней покинул шалаш.
Я повернулся на бок и закрыл глаза. Чёрт! Сон как рукой сняло. И всё из-за этих дурацких новостей. Вляпался! В организованную преступную группировку по самое «не хочу» вляпался. Видит бог, не в такой компании я стремился попасть на Сорокунскую ярмарку!
– Глебка, ты это слышал?! – наконец высказался и ангел. – Они тебя на «мокруху» в составе «группы лиц» «подписывают». Я как услышал, чуть было дар речи не потерял. Вот же засада!
Ёлки-палки, как же без твоих комментариев обойтись, мой дорогой Эхнафаил. Спасибо, что ещё раз напомнил. Теперь-то мне точно не уснуть! Как пить дать!
– Хватит дрыхнуть, юродивый! Всё самой интересное проспишь!
Немилосердно сотрясаемый старческой, но всё ещё тяжёлой рукой, я продрал глаза и непонимающе уставился на нависшего надо мной Петрулу.
– Горазд поспать! – проворчал старик, встретившись со мной взглядом. – Насилу тебя растолкал.
– Что стряслось? – всё ещё не вникнув в оперативную обстановку, задался я насущным вопросом.
– Стряслось… Ночь на дворе. Все собрались, только тебя ждут. Нам без тринадцатого идти нельзя, примета дурная.
– А-а, на ярмарку, что-ли? – я вспомнил всё и опять пригорюнился.
– На неё родимую, – оскалился старик. – Себя показать, что у других имеется посмотреть.
– Глебка, скажись хворым! Не ходь с ними! У меня дурное предчувствие! – опомнился Эхнафаил. – Беду я чую, бесом буду, коли вру!
Я попытался последовать совету ангела, но увидев как сердито сошлись брови на переносице бывалого разбойника, отказался симулировать хворь. Лучше пойти с ними, а там, глядишь, получиться смотаться от них в суматохе.
Поднявшись, я вышел из шалаша в непроглядную темень тёплой ночи. Петрула последовал за мной.
– Вот теперь нас полная дюжина! – вновь повеселел старый разбойник, обращаясь к остальным бандитам, чьи зловещие силуэты маячили между шалашами. – Чёртова дюжина! – добавил он и хрипло засмеялся.
От его смеха у меня мурашки по коже пошли. Днём он мне казался куда более миролюбивым. Как, всё-таки, люди меняются во мраке тёмной ночи, страшно представить.
– Бррр! – проняло и Эхнафаила. – Зря ты меня не послушал, ну да ладно, я и сам всё понимаю.
– Спасибо за сочувствие и понимание! – едва слышно прошептал я ему в ответ, чтобы не услышали другие.
– Двинули, ребятушки! – махнул рукой Петрула. – Чую, это будет та ещё прогулка.