Тишина оглушала.
– Ты помнишь? – Голос Казима был мягким, как никогда, он взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза, в которых теперь плясал огонь. – Ты тогда танцевала?
Это невозможно, она не хочет этого, не может это допустить. Единственное, что ей нужно, – освободиться от него. А она позволяет ему дотронуться до нее, заглянуть ей в глаза, и это лишает ее сил.
– Я не танцевала и не занималась стриптизом! – заявила Эмбер, раздраженная тем, как ее тело отвечает на прикосновение Казима, и в то же время не желая, чтобы он останавливался. В конце концов она решила, что атака – лучшая защита. – Я делала то, что считала правильным, что, как мне казалось, заинтересует мужчину с твоей репутацией.
– Мужчину с моей репутацией? – Он произнес эти слова медленно и с подозрением, словно не верил, что они относятся к нему.
– Я догадывалась, что невинная девушка – не то, к чему ты привык. – Эмбер смотрела прямо в глубину его глаз, открыто вызывая мужчину на спор. – Я была уверена, что тебе не нужна девственная невеста, и оказалась права.
Эмбер видела, как напряглось лицо Казима, как он стиснул зубы. Ему действительно не нужна была невинная девушка, но ему также была не нужна и она, попытавшаяся скрыться под маской соблазнительницы.
– О, я просто не подхожу твоему миру? – язвительно поинтересовалась Эмбер. – Это потому, что во мне течет английская кровь? – Молчание Казима говорило громче любых слов, но она продолжала, игнорируя его напряженный взгляд. – Может, моя мать и англичанка, но она адаптировалась в пустыне до такой степени, что хотела нашего брака так же, как наши отцы.
Казим смотрел на красивое лицо Эмбер и представлял, какой мягкой будет ее кожа, если прикоснуться к ней кончиками пальцев… И одновременно возмущался, как она смеет так думать и, более того, говорить. Весь день свадьбы он испытывал желание к молоденькой невесте. Ее невинность притягивала, словно она наложила на него заклятие, которому Казим не хотел поддаваться. Не осмеливался.
Казим так хорошо сопротивлялся ее магии, что к тому времени, как они остались наедине, он снова стал принцем пустыни, который держит все под контролем и берет только то, что ему нужно. Только когда Эмбер потеряла свою чистоту, швырнула себя ему, выставила напоказ свое тело, он понял, что не сможет жить во лжи, и что слухи о том, как она вела себя, учась в частной школе, правдивы.
А что, если он похож на отца? Ярость угрожала вырваться наружу, как пойманное в клетку дикое животное, и он почувствовал тревогу. Невеста возбудила в нем страсть своим танцем, и это смешивалось с яростью от ее обмана.