– Такое вряд ли случится. – Фрея села на табурет, который придвинул Орландо, будто она путалась под ногами и вынуждала других обходить себя.
– Придется взглянуть на вашу лодыжку, как только мы попьем чай, как обещал молодой мастер, – заявила Кейзиа.
Фрея чуть не вздрогнула при мысли, что кто-то прикоснется к ее больной ноге.
– Всему свое время, – откликнулся Орландо, мило улыбнувшись крохотной женщине.
Фрея завидовала ей, пока Орландо готовил чай.
– Нам сегодня оказывают честь, правда? – спросила Кейзиа, когда Орландо достал две красивые фарфоровые чашки и блюдца. – Парень, сегодня хозяйка гордилась бы тобой, – сказала она, кивнув головой.
Фрея не поняла смысла этого кивка.
– Неужели так и гордилась бы? – неуверенно спросил Рич.
– Хозяйка уж никак не захотела бы видеть тебя таким печальным и одиноким лишь потому, что ее здесь больше нет.
– Вряд ли я могу считать себя одиноким, ведь у меня двое чертенят. Кейзиа, только не изображай меня лучше, чем я есть на самом деле, – серьезно сказал он.
Фрее хотелось убрать вьющиеся волосы, закрывавшие ему глаза, заглянуть в них и нежно улыбнуться. Пришлось стиснуть руки, сдерживаясь.
– Фрэнсис Мартагон, тебе совершенно безразличны я и мой малыш, – с горечью сказала Филомена, маркиза Лундская, и погладила свой большой живот, будто еще не рожденный ребенок также мог упрекнуть его. – Если бы ты нас любил, нашел бы того сопляка, который может пустить нас по миру, и избавился от него, как должен был поступить, когда родился наш первый ребенок.
– Это совершенно напрасное дело, – презрительно ответил лорд, – ты ведь произвела на свет девочку.
– Милорд, это первая внучка моего отца. Не забудь, кто здесь распоряжается деньгами, – напомнила пожилому мужу леди Лундская, блондинка с серебристо-светлыми волосами, со стальным блеском в голубых глазах, поражавших поклонников и тех, кого не так впечатляло ее прелестное личико и алчная натура, которую ей часто удавалось скрывать.
– Не забудь, в чьих руках титул, который тебе так нравится, – напомнил Фрэнсис Мартагон.
– Только представь, как мало я стану любить тебя, если ты его потеряешь, – вкрадчиво сказала она. Если муж и строил какие-либо иллюзии относительно этой леди, они испарились под ее ледяным взглядом.
– Это всего лишь пустой звук, – устало возразил он.
– Так почему же ты хотел убить ту жалкую женщину с ее еще не родившимся ребенком, но пощадил? – зло упрекнула Филомена, будто это не она подбивала его на преступление.
– Потому что ты вообще отказалась рожать мне детей и сделала бы все, чтобы через суд признать наш брак недействительным, если бы я не согласился на это. Дорогая, даже меня поражает, на что ты готова ради титула. А мне казалось, ты учила меня не удивляться тому, на что способна целеустремленная корыстная женщина, чтобы добиться своего.