– Хорошая девочка, – сказал он с ироничной усмешкой.
– Нам необязательно даже жить вместе, – продолжала Элли. – Просто признай свое отцовство и обеспечивай ребенка. Пусть он получит твое имя и унаследует часть твоего состояния. – Она поежилась, слова эти о наследстве звучали так дико. – А после рождения ребенка можно спокойно развестись. Думаю, это будет справедливо.
– Справедливо? – Он усмехнулся. – Ты хочешь, чтобы я сыграл роль кроткого благодетеля? Сидел в тени и переводил тебе денежки?
– Я не собираюсь жадничать.
Алек прищурился:
– А ты не боишься, что люди начнут что-то подозревать? Задавать вопросы, почему мы не живем вместе и отчего я не провожу свое время рядом с матерью своего ребенка?
– Ну, судя по тому, как ты отреагировал на статью, ты явно был бы счастлив максимально отстраниться от нас.
– Не делай преждевременных выводов, Элли. Это твоя главная ошибка. Я не «душка», как ты когда-то решила.
– Не переживай, я уже изменила свое мнение о тебе.
– Приятно слышать. – Взгляд Алека пробежал по Элли, на миг задержавшись на ее животе, и в глазах его была ледяная досада. – В моих планах не было ребенка, и уж тем более, женитьбы. Но если судьба сдала мне такие карты, тогда мне ничего не остается, как играть ими. А я всегда играю так, чтобы победить.
Элли смахнула челку с глаз:
– Это что, угроза?
– Нет, нет. Но ты еще не выслушала мои предложения по сделке. – Алек пристально посмотрел на ее взволнованное лицо. Он женится на Элли. Он не хотел, чтобы она жила с малышом непонятно где и без отцовской поддержки.
Алек напрягся.
– Если ты хочешь носить на пальце мое кольцо, тогда тебе придется вести себя как настоящая жена, – сказал он. – Ты будешь жить со мной. У нас будет традиционная свадьба, мы отпразднуем ее как положено.
Внезапно Элли почувствовала себя перышком, которое несет безумный вихрь.
– Ты хочешь превратить все в фарс, – выдохнула она.
– Нет, не так. Просто представлением, достаточно убедительным для всего мира.
– Но зачем все это? – спросила Элли.
Он сжал руку в кулак, и она увидела, как сквозь его оливковую кожу белеют костяшки пальцев.
– Я хочу, чтобы у моего ребенка были воспоминания, – хрипло сказал он. – Чтобы он мог смотреть на фотографии своих мамы и папы в день свадьбы и знать, что даже если они больше не вместе, когда-то они были единым целым.
– Но это… это ложь!
– А может, просто иллюзия? – задумчиво произнес он. – Я не хочу, чтобы моему ребенку было больно. Пусть будет верить, что когда-то его родители любили друг друга.
Элли увидела, как боль исказила лицо Алека – боль, которую он не в силах был скрыть. Элли захотелось, забыв обо всем, что их разделяет, протянуть к нему руки, обнять его, успокоить, спросить, что причинило ему такую ощутимую боль – даже наблюдать за ним было невыносимо.