А потом реальность вернулась. Он больше не жил в воспоминании, просто думал о нем.
Майкл не проснулся, когда ему пора было есть. Леона разбудила тишина. Аманда еще спала. Ничего, Леон с удовольствием сам вставал к сыну. Он быстро прошел по коридору в детскую. И… С этого момента воспоминание замедлилось: он отчетливо ощущал, как его накрывает волна безотчетного ужаса, едва он увидел сына.
Вот он прикоснулся к груди малыша и не почувствовал ничего.
Дальше в воспоминании была паника. Были боль и отчаяние. Он пытался все это прогнать, чтобы не переживать заново. Безнадежно. Ничто не изменило бы результат.
И ничто не могло заполнить темную бездонную дыру, оставшуюся у него в душе.
Он ждал, готовясь к худшему, к тому, что другие воспоминания придут следом и будут так же терзать его. Несмотря на боль, он был бы им рад. Лишь бы не оставаться наедине с этим.
Теперь черная пустота у него внутри заполнялась скорбью. Он предпочитал пустоту.
Образ ребенка, оставшегося в его прошлом, и ребенок перед ним… он не выдержал. У него подкосились ноги, и он медленно опустился на пол.
– Леон? – полным тревоги голосом окликнула его Роза. Положив Изабеллу обратно в кроватку, она тоже опустилась на колени, прижала ладонь к его щеке.
– Леон, – повторила она строгим голосом, словно пыталась приказать вернуться в реальность. Он поверхностно дышал, лицо было холодным. Невыносимо было проявлять такую слабость перед Розой… Осознав это, Леон чуть не рассмеялся, несмотря на боль; удивительно просто узнавать что-то о себе, хотя не знаешь, откуда это взялось.
– Майкл, – вот все, что он смог выдавить.
– Что?
– У меня был сын. Его звали Майкл.
Произнесенное вслух, имя принесло больше воспоминаний. Аманда. Как они узнали о беременности. Страх и радость. Они были молоды, но любили друг друга и уверены были, что справятся.
Пока свет их жизни не погас.
– Я только что вспомнил. Вошел сюда и вспомнил…
– Что с ним стало?
Леон поднял на нее взгляд; он едва мог дышать, слова обжигали язык кислотой.
– Он умер.
Роза смотрела на мужа в шоке, в ужасе, не понимая до конца его слова, но чувствуя, как они ранят. Хотя боль, звучавшая в его голосе, была куда сильнее.
– Это невозможно, – сказала она.
– Ты не знала?
– Откуда?
Я не знаю, что ты знаешь обо мне, Роза.
– Нет… – Она сглотнула.
– Можно, я расскажу? – полным отчаяния голосом сказал он. – Пока я не забыл? – Он схватил Розу за руку. – Должен знать кто-то еще, о нем… о том, что он был…
Конечно, она сердилась на Леона с тех пор, как узнала об Изабелле. Но сейчас не могла не утешить его в минуту скорби, которая выглядела свежей. И она медленно кивнула.