Роза расстегнула на Леоне рубашку, стянула с плеч, обнажая его скульптурное тело. Прижав кончики пальцев к середине груди, она повела вниз по горячей коже.
– Ничто не бывает в реальности таким же идеальным, как в фантазиях, – сказала она, обводя мышцы пресса. Горло у нее перехватывало. – Фантазия безгранична. И безболезненна. Ты всем управляешь. – Вдохнув, она втянула его запах. – Как будто идешь по звездам и знаешь, что не упадешь.
В его груди зарокотало низкое рычание.
– Ты так красиво это описываешь.
– Большую часть жизни я провела именно так. В безопасности, в грезах без последствий. – Она прижалась к его твердой груди, к горячей коже. – Там не потеют. Не пачкаются. Не болеют. – Потянувшись, она коснулась губами квадратной челюсти. И не достигают небес. Зачем ходить по звездам, если можно подняться выше?
– Потому что можешь упасть, – ответил он.
Роза кивнула:
– Да, такое может случиться. Но мне уже все равно.
Она накрыла его губы своими. Для нее это было дерзостью. Она вся словно вибрировала от смелости. Желание текло по венам. Она обхватила ладонями лицо Леона и притянула к себе, поцелуями пытаясь утолить жажду, от которой мог избавить только он.
Вскоре ее руки спустились к пряжке его ремня, и вот тогда он перехватил контроль. С рычанием он сжал ее пальцы в кулаках, поднял до бедер, а потом и вовсе стащил через голову. Роза осталась в кружевном белье, полупрозрачном в гаснущем свете дня. Она никогда не думала, что будет в такой ситуации. Но Леон сводил ее с ума. И она совершенно не возражала.
Ее переполняли чувства к нему. Жажда. Желание.
– Падай со мной, – сказала она.
– Может быть больно.
Она снова поцеловала его в губы:
– По крайней мере, будет больно нам обоим.
– Я боюсь в основном, что больно будет тебе.
– Ничего, мы оба многое пережили. – Она обвила его шею руками, раскрыла ладони на спине. – Может, поэтому мы так хорошо друг другу подходим.
– Как два обломка… – Он погладил ее скулу большим пальцем. – Но я боюсь, что сломал тебя.
Роза подавила слезы, которые грозились обжечь глаза. Так просто было бы сказать, что он ошибается. Снять с него вину. Она бы хотела так сделать. Хотя бы ради его совести. Но Леон действительно ее сломил. По крайней мере, разбил ее сердце.
– Мне кажется, мне это было нужно, – сказала она после некоторого молчания. – Чтобы я наконец начала сражаться за то, что хочу.
Она прикусила его нижнюю губу, повторяя то, что делала в прошлый раз. Когда они поругались, и помирились в постели, и она плакала. Тот день сломил ее, да – осознанием, что муж ее предал. Открытием, что ее терпение не бесконечно. Предположением, что, возможно, у них с Леоном нет шансов на будущее вместе.