«Храбрейшим из королей и королем храбрецов» называл его сам Бонапарт. Мюрат мог проскакать между вертящимися крыльями ветряной мельницы, не слезать с седла и не спать по несколько суток, броситься в самую гущу врагов. В сражении под Бородино маршал дрался, как лев. И именно ему в значительной мере Наполеон был обязан успехами этого дня. Его удальство и лихие кавалерийские атаки, его причудливый наряд – поверх затканной золотом туники меховой доломан, на большой шапке вздымающийся кверху огромный белый султан, прикрепленный большим алмазом, – можно было увидеть на самых опасных участках схватки. Вид этого храброго щеголя настолько полюбился русским казакам, что они договорились даже не стрелять в него. Они попытались взять его в плен, с азартом восклицая: «Ура, Мюрат!» Но судьба пощадила отважного француза: ни пуля, ни штык, ни сабля его не достали.
На следующий день после Бородинского сражения Мюрат вновь возглавил авангард своей конницы и двинулся вслед за русской армией, которая ночью оставила поле боя и продолжала свой отход к Москве. Недалеко от села Крымское у него произошел ожесточенный бой с арьергардом русской армии под началом Милорадовича. Мюрат гнал своих солдат в атаку, хотя она была, в сущности, бесполезной для французов. По словам генерала Антона Дедема де Гельдера, голландца, служившего в рядах французской армии, маршал ввязался в эту схватку только ради того, чтобы захватить «очень приятный шато, который весьма подходил для неаполитанского короля» и в котором он хотел заночевать. У богатых свои причуды. Вместе с тем Мюрат мог в часы затишья пригласить для дружеской беседы неприятельского генерала, выехать на переговоры с противниками куда угодно, не боясь подвоха, отпустить из плена отважного воина. Готовя однажды атаку своей конницы на ближайший город, Мюрат сказал артиллеристам: «Мне кажется, что пушки, установленные на стенах, нас могут встретить очень сильным огнем». – «Не беспокойтесь, – ответил ему командир батареи, – если они откроют огонь, мы через 10 минут заставим их замолчать». Маршал не на шутку рассердился: «А нельзя ли за 10 минут до того?!»
13 сентября 1812 года в сложной обстановке на Военном совете в Филях Главнокомандующий русской армией М. И. Кутузов принял решение: «С потерею Москвы не потеряна Россия… Приказываю отступить». Войска шли через Москву и оставляли ее неприятелю. Известный российский писатель Г. П. Данилевский в своем историческом романе «Сожженная Москва» пишет: «Лихой и храбрый начальник этого арьергарда, „крылатый“, как его звали, Милорадович, с целью облегчить отступление русским отрядам и дать выйти из города последним жителям и обозам, объявил столь же лихому и отважному вождю французского авангарда, итальянскому королю Мюрату, что, если французы на время не приостановятся, их встретит бой на штыках и ножах в каждой улице и в каждом доме Москвы. Мюрат заключил с Милорадовичем перемирие». Маршал Мюрат свое обещание сдержал. Но он ошибочно полагал, что захват Москвы – это конец всей Русской кампании.