Оставленную русской армией Москву первой заняла кавалерия Мюрата. Маршал специально подготовился к этому торжественному мероприятию. Не считаясь со временем, он долго красовался перед зеркалом. Военный историк С. Д. Охлябин так описывает его костюм, убранство лошади и впечатление, произведенное им на казаков: «Подпоясан он был золотым поясом, на котором висела легкая сабля с прямым клинком и без эфеса, на манер древних римлян: панталоны широкие, амарантового цвета, швы которых равномерно вышиты золотом, и желтые сафьяновые ботинки покрывали его ноги. Голова осенялась большою шляпою с широким золотым шитьем, украшенною развевающимися страусовыми перьями, среди которых возвышалась великолепная кисть из цаплиных перьев. Лошадь маршала покрыта чепраком до земли, лазоревого цвета мундштук был чрезвычайно богатый, седло и вызолоченные стремена были на манер венгерский или турецкий. Мюрат обратил на себя все взоры: рост его, фигура, прекрасные голубые глаза, большие бакенбарды, черные волосы его, локоны которых опускались по воротнику, споспешествовали его к отличию от прочих. В таком театральном виде маршал появился в московских предместьях. Только вот оценить все это было почти некому. Разве что казачьи разъезды, последними покидавшие Москву, смогли вдоволь насмотреться на храброго оригинала. Окружившие Мюрата казаки смотрели на него с почтением и все не переставали удивляться его необыкновенной неустрашимости. А когда один из них назвал маршала гетманом (или сравнил с ним), тот был вне себя от восторга». В своих мемуарах Сегюр пишет: «Мюрат с удовольствием показывался перед вражескими аванпостами. Он наслаждался тем, что привлекал к себе все взоры. Его наружность, его храбрость, его ранг обращали на себя внимание. Русские начальники ничуть не выказывали к нему отвращения; напротив, они осыпали его знаками внимания, поддерживавшими его иллюзию… На мгновение Мюрат готов был даже подумать, что они не будут сражаться против него!» Казаки доходили до того, что, делая вид, что восхищаются им (вполне возможно, казаки на самом деле восхищались этим великолепным кавалером), называли его своим королем. Они конечно же шутили. Мюрат был в восторге и зашел так далеко, что написал об этом в письме к Наполеону. Это вызвало у императора не только удивление, но и повергло его в недоумение. Наполеон говорил: «Мюрат, король казаков? Что за глупость! Людям, которые всего достигли, могут приходить в голову всевозможные идеи!» А вот как объясняет «дружелюбие казаков» французский генерал и военный писатель Жан Батист Марбо: «Кутузов воспользовался этими встречами, чтобы поддерживать во французах логичные надежды на мир». Поэтому Мюрат был просто ошарашен, когда эти «дружелюбно настроенные» русские нанесли удар по его войскам у Винькова. Когда Наполеон узнал об этом, он понял, что ждать мира от русского царя не имеет смысла.