Еще до своего бегства из армии Наполеон беседовал со своими храбрыми полководцами. Это были Мюрат, принц Евгений, Даву, Бессьер и Бертье. Именно они делали славу императору. Настроение у всех было скверное, царило напряженное молчание. Первым не выдержал маршал Мюрат: «Мне надоело это! Кругом леса, леса, леса… можно сойти с ума от этих бесконечных лесов. Но я, сир, презираю все – и русских рабов, не знающих благородства, и эти леса, в которых они прячутся… Бессьер, дайте мне остатки вашей кавалерии. Я брошусь на русские батальоны, я открою любую дорогу… хоть до Варшавы!» Бессьер мрачно ответил, что ничего он Мюрату не даст. Это был крик отчаяния, это был полный крах. Наблюдавший за этой сценой Наполеон мрачно сказал: «Довольно бравады! Мы и так слишком много сделали для славы Франции… Кажется, что именно теперь настало время задуматься о спасении чести!» Наполеон свой выбор сделал – он покинул армию. Какое-то странное понятие о чести оказалось у императора. Мюрат это понял по-своему. Дурной пример заразителен. Тем более что ему уже приходилось оставлять армию вместе с Бонапартом. Это было в Египте.
Маршал Мюрат мог демонстрировать чудеса бесстрашия в наступлении, но никогда за всю жизнь не показал хотя бы малой толики терпения и умения принимать единственно верное решение. А его вера в счастливое будущее Наполеона уже погибла в снегах России. С возложенной на него задачей он не справился. Мюрат показал свою полную несостоятельность как главнокомандующий армией. За те полтора месяца, пока маршал возглавлял остатки Великой армии, управление им было полностью потеряно. Все было пущено на самотек, а сам Мюрат махнул на все рукой. Он полностью самоустранился от всех дел и не предпринимал никаких попыток, чтобы навести в войсках хотя бы подобие какого-то порядка.
Добравшись до Гумбинена (Пруссия), Мюрат созвал всех военачальников на военный совет. Когда собрались все маршалы, то вместо обсуждения дальнейших действий армии между Мюратом и Даву началась ссора. Последний люто ненавидел эксцентричного гасконца и прилюдно называл его клоуном. Маршал Даву открыто, в самых простых солдатских выражениях возмутился полным нежеланием Мюрата спасать остатки французской армии, превратившиеся в обезумевшую толпу беглецов. Он пообещал рассказать Наполеону о его циничном поведении и осыпал упреками за то, что тот напрочь забыл о солдатском долге – в любых условиях поддерживать честь и славу французского оружия. В ответ Мюрат высказал Даву все, что у него давно накипело: «Я болен и что тут мне, королю, делать! Провожать эту сволочь (имелось в виду обмороженные одичавшие остатки Великой армии) достаточно какого-нибудь генерала! Служить далее этому безумцу (Наполеону.