Но как бы то ни было, судьба беглого маршала была предрешена. Его заточили в замок, некогда возведенный Фердинандом Арагонским для защиты побережья. Полиция в ожидании дальнейших инструкций от правительства Неаполя обращалась с бывшим королем уважительно. Правда, камера, в которую его поместили, представляла собой свиной хлев. Пол ее был покрыт клейким навозом, по стенам ползали отвратительные гады, а свет и воздух проникали через маленькую отдушину, да и та была наполовину завалена мусором. Здесь уже было не до театральных эффектов…
Стремясь придать, по сути, запланированному убийству соратника Бонапарта законную форму, правительство неаполитанских Бурбонов решило провести над ним военный суд. Но Мюрат заявил, что никакой суд не вправе выносить приговор ему, монарху. Не правда ли странное заявление в устах бывшего якобинца и последователя революционных идей? Удивительная метаморфоза: человек, который когда-то желал изменить фамилию Мюрат на Марат, стал взывать к соблюдению священного права королей! Он так уверовал в то, что действительно является помазанником Божьим, что заявил своим судьям: «Частным людям не дано судить короля, ибо над ним только Господь и народ. Если же меня считают лишь маршалом империи, то только совет маршалов может судить меня, равно как генерала – совет генералов».
Во время допросов он уклонялся от прямых ответов и отвергал обвинение в том, что высадился на берег якобы для того, чтобы поднять восстание. По его утверждению, высадка была случайной: его корабль был занесен сюда бурей. Но в качестве улики ему была предъявлена найденная в вещах прокламация с призывом к восстанию, которую кто-то «забыл» уничтожить перед высадкой. Для суда над Мюратом была учреждена военная комиссия из семи человек. Ее председателем был назначен штабной адъютант Фазуло, некогда служивший у маршала. Отказавшись предстать перед этой комиссией, Мюрат сказал: «Перед палачами не защищаются!» Он считал унизительным для себя оправдываться перед такими мелкими военными чиновниками и то же самое запретил делать своему адвокату, объяснив это так: «Это не мои судьи, а мои подданные. Они не имеют права судить своего монарха, и я вам запрещаю что-либо говорить в мою защиту». Во время суда Мюрат держал себя с большим достоинством, а вынесенный ему 13 октября смертный приговор он назвал бесчестным. Но выслушал его спокойно, с гордым и презрительным видом.
Такой приговор был вынесен бывшему королю как нарушителю народного спокойствия и опасному преступнику. Он должен был быть приведен в исполнение немедленно. Осужденному было предоставлено лишь полчаса, чтобы побеседовать со священником и исповедаться. Интересно отметить, что все эти нормы были прописаны в Уголовном кодексе, введенном в свое время самим же королем Иоахимом.