Когда ангелы надулись, их вздымающиеся белые крылья поникли, а духи Лимбо рассеялись, равнодушные к результату, а греки вопили о возмездии, а также бросали вызовы, что по большей части игнорировалось, Люцифер усмехнулся.
— Черт возьми, Шотландец. Это было круто. Но откуда ты узнал, что это сработает?
Ниалл пожал плечами.
— Я не знал. Однако, понимал, что должен хоть что-нибудь попробовать, и, учитывая твой тяжелый удар, даже если бы твоя жизнь зависела от этого, решил дать тебе интересную хорошую цель, когда ты по-настоящему разозлишься, чтобы сделать отличный удар.
— Не думай, что это победа значит, что я разрываю с тобой контракт, — ответил Люцифер, прищурив глаза. — Твоя душа все еще принадлежит мне.
— Но его сердце и тело мои, — заявила Аэлла, появляясь позади них. — Конечно, если ты был серьезен?
Закружившись, он увидел, что она подняла топор, пока ждала его ответа. Ниалл затрясся от громкого смеха.
— Ох, малышка. Ты — нескончаемый источник радости. Ты действительно обезглавила бы меня?
— Не раздумывая. Я никогда не отпущу тебя, Шотландец. Если я отдаю тебе свое сердце, тебе лучше ценить это, иначе…
Женщина отдает ему приказы? Не просто какая-то женщина. Его Аэлла. Он упал на колени и протянул руки к ней.
— Я вручаю свою верность и свою любовь в твои руки, малышка.
— Ты получишь лучшие результаты, если вручишь в них свой член, — посоветовал Люцифер, проходя мимо них, затем обнял Гею и сжал ее задницу.
— Он прав. Так будет лучше. Что скажешь, если мы закончим в более приватной обстановке? — спросила Аэлла.
— Я знаю такое место.
Сжав ее в своих объятиях, Ниалл активировал свой амулет и перенес их домой. Домой в свою башню и в свою постель.
Но прежде чем погрузиться в великолепное тепло ее тела, он вынужден был спросить:
— Ты серьезно?
Он возненавидел мольбу в своем голосе. Неуверенность. Открыться, даже перед любимой женщиной, было тяжело. Казалось, не только ему трудно признать это вслух.
Аэлла облизнула губу и сглотнула, пытаясь найти слова, которые он хотел услышать.
— Да. Я не знаю, как и когда это произошло, но чувствую, что влюбилась в тебя. В килт и остальное.
— Правда?
— Сколько раз мне придется это говорить? — она смягчила свой резкий ответ поглаживанием его щеки. — Я признаю, что беспокоюсь о том, что ты пробрался в мою жизнь. Ты застрял в средневековье, и восстанавливаешься после первой любви.
Потерявшись в ее глазах, Ниалл впервые отметил мерцающее в них беспокойство и понял кое-что шокирующее. Его малышка боялась. Боялась не своей любви к нему, а вероятность того, что он не любит ее также сильно, как, по ее мнению, любил в своем прошлом.