— Да, сударь… Я женила старшего, и вот жена прислала его ко мне за покупками.
Муре продолжал смотреть на братьев и сестру и наконец сказал:
— Младший очень вырос. Помнится, я видел его однажды вечером с вами в Тюильри.
Тут голос его слегка дрогнул, а она, задыхаясь от волнения, нагнулась под предлогом поправить пояс у Пепе. Юноши порозовели и приветливо улыбались хозяину своей сестры.
— Они на вас похожи, — прибавил он.
— О! Они куда красивее меня! — воскликнула Дениза.
С минуту Муре, казалось, сравнивал их внешность. Он уже начинал терять самообладание. Как она их любит! Он сделал было несколько шагов, потом вернулся и шепнул ей на ухо:
— Зайдите ко мне в кабинет, когда закроют магазин. Мне надо с вами поговорить до вашего ухода.
Муре удалился, продолжая обход. Борьба разгорелась в нем с новой силой; он уже досадовал на себя, что назначил это свидание. Что за чувство овладело им с такой силой, когда он увидел ее с братьями? Это чистое безумие, — ведь он больше не владеет собой. Ну, ничего, он отделается от нее, сказав на прощание несколько слов. Присоединившийся к нему Бурдонкль казался теперь куда спокойнее, однако он по-прежнему украдкой присматривался к выражению лица Муре.
Тем временем Дениза вернулась к г-же Бурделе.
— Подходит вам это пальто?
— Да, да, очень хорошо… На сегодня с меня довольно. Просто разоряешься на этих малышей!
Освободившись, Дениза выслушала объяснения Жана и пошла с ним по отделам, где он один наверняка бы заблудился. Начали с пальто табачного цвета, которое Тереза, поразмыслив, решила обменять на белое, того же размера и фасона. И Дениза, взяв у Жана сверток, отправилась с братьями в отдел готового платья.
Отдел выставил одежду самых нежных тонов, летние жакеты и мантильи из легкого шелка и из шерсти фантази. Но основная торговля шла не здесь, и покупательниц в отделе было сравнительно немного. Почти все приказчики тут были новые. Клара исчезла еще с месяц назад: по словам одних, ее похитил муж какой-то покупательницы, другие же уверяли, что она опустилась до уличного разврата. Что касается Маргариты, то она собиралась вернуться в Гренобль, где ее ожидал двоюродный брат, и стать там во главе маленького магазина. Из прежних оставалась только г-жа Орели, как всегда затянутая в шелковое платье, словно в кирасу, с неподвижным лицом императрицы, тронутым желтизной античного мрамора. Она жестоко страдала от беспутного поведения сына и охотно бы удалилась в деревню, если бы этот негодяй не нанес крупного урона сбережениям семьи: хищная пасть его готова была проглотить кусок за куском все имение под Риголем, — это было своего рода возмездие за попранный семейный очаг. Тем временем мать возобновила свои пикники в обществе продавщиц, а отец продолжал играть на валторне. Бурдонкль поглядывал на г-жу Орели с неудовольствием, удивляясь, как это у нее не хватает такта подать в отставку: слишком стара стала она для торговли! Недалек был тот день, когда прозвучит звон похоронного колокола и унесет с собою всю династию Ломмов.