— Я прошу доблестных противников дать нам время, необходимое для спасения невинных людей…
Эскадра Камимуры находилась рядом, в бухте Озаки на Цусиме, и Комаку высчитывал время, потребное для подхода японских крейсеров… Трусова обмануть не удалось.
— Сколько вам потребно минут? — спросил он.
— Не минут — два часа, — заверил его Комаку.
Много! Между тем палуба «Садо-Мару» напоминала сцену в бедламе: там все перепуталось — и люди, и шлюпочные тали, и только военных не было видно. Трусов сказал, что Комаку останется в плену, а переводчика он отпустит.
— Мичманов Плазовского и Панафидина прошу отправиться на «Садо-Мару», дабы навести там порядок… Господин Комаку, из иллюминаторов вашего корабля вылетают разорванные бумаги?
— Я этого не наблюдаю, — ответил Комаку…
Поведение крейсера «Цусима», блуждавшего неподалеку, становилось уже подозрительным, от его антенн пучками отлетали искры радиотелеграфа, насыщая эфир призывными сигналами. Следовало торопиться, об этом напоминал и Безобразов… Два мичмана, два кузена, спрыгнули в катер!
* * *
Крейсера уже подбирали с воды некомбатантов, а палуба «Садо-Мару» вдруг стала наполняться японскими солдатами. Многие были пьяные — они шатались. С каким-то злорадством они глядели с высоты борта на подходящий катер, в котором всего-то два офицера и восемь матросов, сжимающих в кулаках жалкие револьверы. Хотя на талях еще висели шлюпки, но никто из пьяных комбатантов не желал ими воспользоваться для своего спасения. На «Садо-Мару» находилось около 1500 солдат, лошади, понтонный парк и, кажется, осадный. «Офицеры, — писал очевидец, — были все поголовно пьяны, они покуривали сигареты, разгуливая по спардеку, и категорически отказались перейти к нам» (то есть на русские корабли).
Восемь матросов молчали, предчувствуя недоброе, а между кузенами возник диалог, который можно простить им:
— Укокошат! Их страшно много, и ты смотри, сколько здесь пьяных… Не повернуть ли, пока не поздно?
— Успеется. Они не покинут своего корабля.
— Ты думаешь?
— Уверен. Они хоть и пьяные, но понимают, что отсюда до Сасебо — раз плюнуть, и, конечно, с минуты на минуту может прийти на выручку сам Камимура… если он в Озаки.
— Так что же нам делать?
— Подняться на палубу «Садо-Мару».
— Нас же там разорвут…
Все же поднялись! Никогда еще Панафидину не приходилось видеть столько пустых бутылок, которые грудами перекатывались в проходах. Мичмана просили японцев покинуть корабль.
— Ради собственного спасения! — призывали они.
В ответ — смех, почти издевательский, и этот смех подтвердил подозрения в том, что японцы на «Садо-Мару» сдаваться не расположены. На катер сошли все пассажиры, за ними прошагал и английский капитан корабля. Его окликнули: