Он вкалывал до седьмого пота, выучил французский и дал концерт в Париже, подписал контракт с западногерманским телевидением, а отдыхать полетел в Бангкок с Мишей Пфлегаром[11]. [1]] Он всерьез подумывал выступить в Эннсе: тамошние газеты наверняка будут писать про него как про «великого сына нашего маленького города», и она прочтет эти слова; он уже видел эти строчки и читал их, читал ее глазами. Но импресарио, полистав календарик с расписанием его выступлений, лишь посмеялся над этой затеей. Он был знаменит на весь мир, наконец-то пришел долгожданный час его триумфа, но вот насладиться сполна этим триумфом ему не было дано. Выжимая педали велоэргометра, он кричал: «Она должна это видеть!» И говорил себе тихо и громко: «Она увидит!» В Копенгагене он был вторым.
Она вышла замуж, но не беда: ради него разведется; его адвокат объяснил, во что это ему примерно встанет. Она сказала:
— Какими судьбами? — И: — Ах, как жаль, что Гюнтер… Знаешь, он, между прочим, давно хотел… Ах, боже мой, Урсула, да прекрати же ты, она, между прочим, собирает бумажные салфетки, по воскресеньям мы всегда выбираемся за город, вот, были в Энгхагене, Флориане, Штейре, объездили массу разных мест, и везде Урсуле дарят салфетки, ну-ка, Урсула, покажи дяде… Да что ты все стоишь, сядь, ах, мне так неудобно, что нечем тебя… Гюнтер, между прочим, пьет пиво только из бочки…
Его тошнило от этих ее бесконечных «между прочим», она же снова:
— Вот смотри, между прочим, это я сама связала, и вообще больше всего на свете мы любим сидеть вечерами в кругу семьи и болтать о всякой всячине; между прочим, Гюнтер много читает, и я тоже.
Предстоящий диалог с нею он вызубрил в сто раз лучше, чем роль в «Голоде», однако заготовленные слова почему-то застревали в горле, и с величайшим трудом он выдавил из себя:
— Что ты скажешь, если я здесь буду петь — перед всеми для тебя одной?
Она спросила:
— Где, в церкви? В хоре? — И, чуть понизив голос: — Времена сейчас… Я, знаешь, все с детьми, нужно было ходить на репетиции, каждую пятницу, ну я и бросила. И так в школе света белого не видишь. По правде сказать, Гюнтер пока еще не так много зарабатывает. — А потом неожиданно: — Ты-то, поди, уж докторскую защитил?
Потом, спустя какое-то время, он поинтересовался у импресарио — действительно, между прочим — много ли народу слушает и смотрит его.
— Все, — ответил импресарио, — только многие не замечают. Это как с Вьетнамом.
И он не знал, что лучше: то ли верить, то ли не верить своему импресарио. Во всяком случае, впоследствии он утверждал, что несчастья на него посыпались после съемок «Блэк энд Уайт».