Боясь пошевельнуться, он неумело просил неведомо у кого: «Забери все, что хочешь! Забери Зою! Только оставь жить! Я еще не готов умереть!»
Сколько длился этот кошмар, Антон не знал. Ни времени, ни реальности больше не существовало. Лишь холод надвигающегося небытия…
И вдруг он услышал: негромко скрипнула дверь, – и понял: все кончилось, позади никого нет.
Но еще долго он стоял без движения, а по щекам текли благодарные слезы.
Наконец, решившись двинуться с места, он обернулся и увидел Зою, мирно спящую на кровати…
Даже сейчас, при воспоминаниях о панике, об ужасе, что сковал его в те страшные мгновения, Антон виновато сутулился и кривил губы.
Неожиданное дребезжание телефона вырвало из ступора. Очнувшись, Антон увидел: дворняга все еще гоняется за своим хвостом. В голове мелькнуло: «Да ты и сам не лучше – точно так же пытаешься ухватить что-то неуловимое». Кивнув мыслям, он отвернулся от унылого вида за окном и пошел отвечать.
– Копытин? – Голос завгара звучал неприлично свежо и жизнерадостно.
– Я, Николай Трофимыч.
– Слушай, Антон, я знаю, ты захворал, но дело срочное: товарищ Каратыгин сегодня возвращается, а все в разъездах. Ты как? Пособишь родному коллективу?
Антон оживился:
– Да какой разговор, Николай Трофимыч?! Уже собираюсь, не дольше чем через полчаса буду.
Радость завгара была неподдельной:
– Здорово! Машина уже готова, так что давай скорой ногой лети сюда и прям тут же рви на аэровокзал!
Антон, не медля ни минуты, оделся и выскочил за дверь.
Вызов на работу спас его от мерзкого зрелища: безумный пес, сложившись чуть не вдвое, догнал свой хвост и, дернув башкой, оторвал почти у самого корня. Словно не чувствуя боли, давясь и роняя куски, тут же принялся жадно его жрать. Из оставшегося огрызка не упало ни капли крови, лишь на миг выстрелила толстая темно-зеленая нить и тут же втянулась обратно.
– С прибытием, Палосич! Как съездили? Как дорога?
За начальство Антон переживал неподдельно – Павел Осипович Каратыгин, в прошлом красный комдив, а ныне управляющий трестом Межкрайсвязьстрой, в свое время сделал для него слишком много. Такое не забывается.
Павел Осипович затуманился взглядом, нервно дернул щекой. Видимо, поездка выдалась не самой простой. Немного промедлив, он махнул рукой и перевел разговор на другое:
– Что-то ты, Тошка, неважно выглядишь. Бледный, исхудал весь. Не заболел ли?
Антон пожал плечами:
– Да ерунда! На мне, как на собаке…
И в тот же миг перед глазами пронеслось видение: облезлая дворняга бешено кружится в погоне за собственным хвостом. Отгоняя его, Антон мотнул головой и открыл переднюю пассажирскую дверь. Однако, против обыкновения, Каратыгин указал на заднюю: