– Вас Маша зовут, да? – спросил он медсестру.
– Да, я Маша, – спокойно ответила она. – А вас как?
– Разве это сейчас важно? Зачем вам знать имя человека, которого через пару дней вообще придется вычеркнуть из списка.
Она совсем не поняла этой фразы:
– Из списка пациентов? Так ведь у нас выписывают, а не вычеркивают. Фамилия остается в журнале.
– Маша, скажите, а как называется этот город?
Она чуть не опешила от этого вопроса. Он почувствовал, как ее рука вздрогнула, словно через нее прошел электрический разряд.
– Это… Это же Луганск. А вы не знаете?
«Луганск, – думал про себя Рем. – Луганск – это хорошо. Наши совсем недалеко отсюда. А может, меня хотят обменять на сепаров и внесли в списки пленных?»
Но никто ни в какие списки его не вносил. В том случае, когда пленных готовили на обмен, выясняли их имена, фамилии и прочие данные, для того чтобы противоположная сторона могла удостовериться: человек, которого хотят конвертировать в жизнь другого человека, действительно существует. Рема не искали. Он сам знал, что его миссия была неофициальной, а его командировка не фигурировала в документах структуры, отправившей его на Восток. Рем – это фикция. Его не существует документально, а значит, и фактически. А эти в госпиталь его отправили лишь затем, чтобы подлечить и попробовать вытянуть из него важную информацию. Дело в том, что сепаратистов стали очень сильно беспокоить никому не известные мстители, действовавшие в тылу многочисленных сил боевиков. То несколько гаубиц ни с того ни с сего подорвутся, то исчезнет в полном составе блокпост под Красным Лучом, то посреди Донецка займется пламенем микроавтобус с боеприпасами.
Сначала подозревали, что это издержки междоусобных конфликтов между вооруженными бандами, называвшими себя разными громкими именами. Но после долгого выяснения и разбирательств контрразведка сепаратистов выяснила, что минимум третья часть этих атак произошла при странных обстоятельствах, причины которых остались тайной за семью замками. И хотя специалисты местной контрразведки в прошлом хорошо умели открывать чужие замки фомками и отмычками, здесь они оказались бессильны. Из их бессилия и родился миф об украинских партизанах. Боевики не были настолько наивными, чтобы не предположить, что таким партизанам помогает регулярная армия. И Рема считали чем-то вроде связного. Эмиссаром между антироссийским подпольем и «материковой» Украиной. Надо признать, это было не далеко от истины, вычислить которую было нетрудно. Война порой бывает проще арифметики.
– Садитесь! – сухо и довольно грубо сказал окулист. – И не шатайтесь на стуле!