Песнь гуляк
Я пою навстречу тучам
Сном мгновенным, сном летучим,
Именуйте жизни зелье,
Жизни тесна, низка келья.
Но порою слишком жгучим
Взорам тонко покрывало.
Мы напевы смерти учим
До седьмого истин вала.
Одна. Кант… Конт… Кент… Кин…
Молодой господин. Она! (Бросается с поднятой рукой.)
Черт. Куда?
Молодой господин. На звезду, купающую свой лик в котле, орошенном кровью.
Черт. Есть! Вы подымаетесь как два зверя, оставив на земле все ненужное. Среди возгласов: ах! ох! ах! – падаете в обморок. В чем дело? Не нужно ли здесь присутствие черта?
Все (с слабым ужасом). Она улетела.
Черт. Неужели?
Одна
Ах, ее волосы печально порыжели.
На образе зимней метели.
Они улетели. Неужели!
Им чужды стыд и страх.
Ах… Ах…
(Закрывают лицо руками и, вынув платочки, плачут, сидя на снегу.)
Черт. Какие прекрасные книги оставлены ею здесь. Целая куча. Всё Конт да Кант. Еще Кнут. Извозчик, не нужен ли тебе кнут?
<Извозчик.> А? У меня и свой есть.
<Черт.> Дело! Неужели вся эта гора книг нужна была для сего весьма легкого и незамысловатого полета по этому зимнему звездному небу? Или это башня для разбега, к которой прибегали все начинающие воздухоплаватели. Ах, по-видимому, скоро будет открыто высшее училище передвижения вскачь на лошадях, лицом, волочащимся по камням, ногами, привязанными к конскому хвосту, хотя некоторые люди говорят, что в старину этот способ передвижения применялся обыкновенно к казни. Но что хочет погибнуть – погибнет.
Старуха. А то еще есть город, где камни учатся быть камнями и проходит все три рода образования – высшее, среднее и низшее. А мостовая учится быть мостовой, и что же! Все люди ходят из предосторожности с отбитыми предварительно носами, а кони, от избытка образовании, там трехногие. Потому что камни ходят и изучают Канта.
Черт. Да, велик свет и чудны дела его, все не поймешь, да и где попить! Черные службы Наву. Понял? Понял? Добрый черт? Понимаешь, люди так захотели быть святыми, что самый злой черт все-таки немного добрее самого лучшего человека.
<Молодой господин.> Раз, два – ведьма и лешак. Я или она, но полет, полет по сиво-сумрачному небу, где строи труб, где город, кутающий вершки и оставляющий людям корешки, стремится стать, тем, чем дивно уже умел стать лишай на корнях берез и их ветках. Полет, черт возьми, Черт!
Черт. Слушаюсь наших приказаний, добрый и благосклонный господин и вместе с тем молодой человек, в котором кровь играет, как когда-то в вселенной божество. А ныне оно утихло.
Молодой господин. Обдумай в мелочах наше предприятие. Опьем эту ночь и эту легкую метель за наше предприятие и будем на «ты».