– Танечка…
– Мое имя Банни! – грозно отрубила непримиримый боец за Добро и Справедливость… Я опустил руки. – В этом доме завелись злые сущности. Может быть, даже демоны… Я не позволю им завладеть вашими чистыми душами! Я несу возмездие во имя Луны!
– Чай? Кофе?
– Чай, пожалуйста… Ой, чего это я? О каком чае может идти речь, когда злобные монстры охотятся за серебряными кристаллами ваших сердец?!
– С сахаром или с вареньем?
– Я серьезно говорю! – Она надулась, но села за стол.
– А я разве спорю?
С женщинами вообще глупо спорить. С такими молодыми, длинноногими и упертыми – еще и небезопасно. Может, она выпьет чаю, съест печенье и потихоньку остынет… Я полез в навесной шкаф за розетками для варенья, а обернувшись, едва не грохнул их об пол – Банни пила чай! Но, разумеется, не это было важным… Дело в том, что, когда она подносила чашку к губам, на ее запястье матово играла тяжелая цепь с медальоном в форме изогнутого креста. Ведьмовского медальона Наташиной бабушки! Перехватив мой изумленный взгляд, сестричка из Петрозаводска недоуменно пожала плечами:
– Это лежало в ящике трюмо. Наташа наверняка разрешит мне поносить, я же потом верну!
– M-м… знаешь, Банни, лучше не надо… У меня с этой вещицей связаны не лучшие воспоминания. И потом, она тебе просто не идет. Слишком старая, молодежь сейчас носит другие фенечки.
– Чушь! Если жалко, так и скажи, я не буду трогать.
– Мне не жалко… – Но скорая на обиду Банни тут же сняла медальон и отставила в сторону чашку, вставая из-за стола. Моя тетрадь со стихами имела глупость остаться на холодильнике и попасться ей на глаза…
– Это что, новый стих? Ах, я и забыла, что ты у нас поэт, член Союза писателей… Может, это твоя цепочка? Может, и тетрадь трогать нельзя? Может, мир изменился и уже не нуждается в защите настоящей Сейлор Мун?! Да-да… как тут у тебя написано?
Войди в рассвет, пока роса легка,
Пока вокруг всего и понемногу…
Дежурный ангел сдвинет облака
И выправит бумаги на дорогу.
Короткий путь из небыли в сюжет.
Короткий вздох о прошлом безразличье.
Любимых глаз необратимый свет,
И запах трав, и этот щебет птичий…
Все как у всех, банально и смешно,
Рассказано, отыграно, пропето…
И повторяться было бы грешно,
Но так удобно, как иным поэтам.
Дай мне слова – я их сложу в строку.
Хотя бы звук – он зазвучит иначе…
И музыка, что вечна на слуху,
Не возродится в смехе или плаче.
Она сгорит, как нотная тетрадь,
В огне каминном пламенно и нежно.
Я все прощу, я все смогу понять –
Безудержно,
безмолвно,
безнадежно…
издевательски продекламировала поклонница японской анимации, показала мне язык и… улыбнулась! Господи, ее улыбка была настолько чистой и обезоруживающей, что я тоже невольно улыбнулся в ответ. От взаимных обид не осталось и следа, я понял, что мы наверняка подружимся. И в этот момент она празднично растаяла в воздухе! Тихий хлопок, взрыв разноцветных искорок – я на кухне в полном одиночестве, с идиотской улыбкой на лице… Не буду врать, будто бы я испугался. Нет, страх пришел гораздо позднее, вместе с осознанием реальности произошедшего. Сначала я просто ничего не понял и был настолько глуп, что даже задал один идиотский вопрос. Правда, всего один…