– Явилась! – найдя себе дело, напустилась на Гальку Степанида. – Смотрите на ее, красавицу писаную. Хошь бы оделась, не показывала мужикам срамоту свою.
– А то они не видали! – лениво огрызнулась Галька.
– У-у, бесстыжие твои глаза!
– Ага, а твои не бесстыжие?
– Иди отседова.
Галька, подмигнув мужикам, ушла.
– Измаялась я с ней, – стала жаловаться Степанида. – Ой девка, не приведи господь никому такую. Сколько она из меня крови высосала!
– Ага, была там у тебя кровь, – отозвалась Галька. – У тебя там помои, а не кровь.
– Во, слыхали? Ей слово, она тебе десять. Ей десять, она тебе тыщу. И как я еще дюжу, сама не знаю. Вот счастье-то выпало под старость лет.
– Делать вам нечего, вот и грызетесь, – сказал Василий. – Ты Степанида, лучше другое скажи: неужели ты нам ничего не подашь?
Степанида растерянно прищурилась.
– Ну и хитрый ты, Василий!
– А чего тут хитрого? Я тебе прямо говорю. Мы с Кузьмой идем и про себя думаем: одна надежда на Степаниду, она, если есть, последнее выставит.
– Ой, Василий, да я для хороших людей и сама хорошая. Когда есть, мне ее жалко, ли чо ли? Для того и держу: а вдруг хороший человек зайдет, а мне и поднести нечего.
– Это правильно.
Подбирая юбки, Степанида полезла в подполье, подала оттуда зеленую, в земле, бутылку, закапанную сургучом. Кузьма, сидевший ближе к подполью, принял бутылку, прищурив один глаз, посмотрел ее на свет.
– Она, она, – заверила Степанида.
– Вот с этого бы и начинала, – повеселел Василий, – а то связалась со своей Галькой.
– Не поминай мне про ее.
Степанида вытерла бутылку о подол, поставила ее на середину пустого еще стола и побежала в амбар – видно, за закуской.
– О деньгах сразу не заговаривай, – предупредил Василий. – Обождем, когда готова будет.
– Да ты сам и скажешь.
– Можно и так.
Из комнаты вышла Галька, увидела на столе бутылку.
– Ого, уже облапошили мою тетку! Ловко вы!
– Ну и змея же ты, Галька! – рассердился Василий. – Тебя спрашивают? Еще не выросла, чтобы со мной на таком тоне разговаривать.
– Смотри-ка ты! А как с тобой прикажешь разговаривать? По батюшке или, может, по матушке?
– А, да чего с тобой говорить! Ты разве поймешь?
– Ну и не говори. Я к тебе не навязываюсь. Обидел он меня! Думаешь, я не знаю, зачем вы сюда закатились?
– Тише ты! – зашипел Василий.
– Ага, испугался! Не бойся, не скажу. Только не заедайся, понял? Я еще и помогать вам буду, если со мной по-хорошему. – Она взглянула на Кузьму, жалобным голосом сказала: – Мне тетку Марию жалко. – Снова перевела взгляд на Василия. – Думаешь, если ты постарше, так имеешь право на меня покрикивать? На бабу свою покрикивай. Я к тебе не нанималась.