Громкий хлопок распахнутой с ноги двери потерялся на фоне общего шума и гама, но этот пронзительный голос невозможно было не услышать.
— Мариль! Мари-и-и-иль! Ау!
О боги, как он визжал! Врут те, кто утверждает, что у Перворожденных мелодичные нежные голоса, похожие на звон арф и еще чего-то там. Эти люди никогда не слышали, как вопит Карадор Шутник.
— Мар-ри-и-и-и-иль! Мне чего, у Вея отряд стражи выклянчить, чтобы они тут все разнесли к гоблиновой матери? Мари-и-иль!
Ох! Только не это! Где его носило почти полтора года? Хватаясь за перила, бывшая танцовщица скатилась вниз и выскочила в общий зал, всплеснув руками:
— Как? Почему? Откуда? Ой-й-й!..
Взвизгнув не хуже упомянутого эльфа, она резко затормозила, хватаясь руками за пышную грудь, — оскалившийся в улыбке Карадор ловко выхватил из-за спины огромный букетище цветов, которые, судя по всему, не так давно надергал в королевской оранжерее. Наверное, так оно и было, ибо достать поздней осенью почти в полночь цветы было трудно. Тем более цветы, выдранные с корнями.
— Это тебе!
— Мне? — Танцовщица захлопала глазами.
— Ну не мне же! На, — охапку сунули ей в руки, — поставь куда-нибудь. И скажи девчонкам, чтоб чего-нибудь поесть приволокли.
— Ты хотел сказать «выпить»? — уточнила Мариль, пятясь от эльфа, как от маньяка с топором.
— Не-а! Пожрать! Я уже у Кея только что напился!
От него действительно слегка попахивало, но не настолько, чтобы его шатало. Наоборот, эльф казался трезвым как стеклышко. И лишь чересчур громкий голос выдавал его состояние.
— Ты вернулся? В Альмрааль?
— Ага, — кивнул Карадор. — Только что. На часок к Кею заскочил — и к тебе.
— А зачем? — заподозрила неладное Мариль.
— Поговорить надо. — Синие глаза вдруг похолодели. — Выходи за меня замуж!
Блям-мс!
Из рук менестреля выпала лютня.
Карадор произнес эти невероятные слова не так уж и громко, но вздрогнувшая от резкого звука Мариль внезапно поняла, что в общем зале повисла мертвая тишина. Все — от последнего выпивохи до высунувшего из кухни нос повара-орка — таращили глаза на эту пару, впитывая каждое слово. У менестреля вообще был такой вид, что и слепому стало бы понятно — он уже мысленно набрасывал первые строки очередной песни.
— Ты что? — в гробовой тишине произнесла бывшая танцовщица. — С ума сошел?
— С ума я сошел тридцать лет назад. Ты хоть знаешь, как ее зовут?
В эту ночь трактир «На рогах» впервые за много лет закрыли для посетителей — все равно никто бы из них не смог усидеть тут и не рассказать невероятную новость родным, соседям и просто знакомым. Не прошло и четверти часа, как сбежал последний посетитель. С персоналом Мариль рассчиталась сама и сейчас сидела в своей комнате на постели рядом с эльфом.