— Ох…
Ее грудь коснулась его груди. Халат из тонкой ткани распахнулся, и женщина прижалась еще теснее, гладя его кожу. Вот так, вот так… По телу эльфа прошла дрожь. Сейчас он расслабится, размякнет, и тогда сам не заметит, как заклятие подчинения опутает его разум.
— Мой прекрасный лорд, — совсем близко шевельнулись ее губы.
Фейлинор был все-таки мужчиной и не смог устоять. Однако поцелуй был короток. Слишком короток для того, чтобы все успеть за этот миг.
— Миледи, — прозвучал его дрожащий голос, — надеюсь, вы отдаете себе отчет, что…
— Вы мне нравитесь, милорд, — воскликнула она с придыханием и осторожно, почти незаметно попыталась воздействовать на его подсознание. Боевые маги владели такой методикой — заставить врага испытывать не совсем подходящие перед боем чувства, — но одно дело в бою, а совсем другое — здесь и сейчас.
— Леди, вы ведете себя неподобающе! — Ого, у него хватает сил сопротивляться ее чарам!
— Но, мой лорд, я всего лишь хотела… Я никоим образом не собираюсь вам навязываться! Просто я пришла, чтобы сказать, что вы поразили меня! Я никогда не встречала подобного вам мужчину!
Наместник с тревогой бросил взгляд на двери, понимая, что отдохнуть ему не дадут, и неожиданно увидел застывшего на пороге Асатора. Еще никогда он не был так рад видеть своего телохранителя.
— Что тут происходит? — осведомился рыцарь.
— Вам совершенно незачем это знать, — ответила Лаллирель. — Это личная жизнь Наместника, и он не обязан отдавать кому бы то ни было отчет о том, с кем проводит время. Может быть, я — его невеста!
Асатор презрительно фыркнул, утверждая волшебницу в мысли, что эти двое могут быть любовниками. Сам Фейлинор обратил на телохранителя красноречивый взгляд, но, когда заметил высунувшую любопытный нос Тару, произнес совсем другое:
— Что вы тут делаете?
— Ничего, — буркнула девушка, отступая. — Хотите полюбезничать — запирайтесь. А то выставились на всеобщее обозрение…
Пепельноволосая красавица в более чем откровенном наряде посмотрела на полукровку с видом победительницы и как бы невзначай коснулась рукой плеча Фейлинора. А тот, в обтягивающих штанах и наброшенном на плечи, распахнутом на груди халате из тонкой узорчатой ткани, был, как назло, так хорош, что «охотница» с досады притопнула ногой.
Как ни странно, этот несдержанный порыв совершенно отрезвил его. Наместник понял, что чем-то виноват перед девушкой и должен загладить свою вину.
— Мы не любезничали, — пробормотал он. — Леди приходила, чтобы кое-что узнать и… уже уходит.
— Ага, — покивала Тара. — И я тогда пойду.