— Нам пора выходить. — регламентировал ворон.
— Ты знаешь, где я живу?! — Саен перестала смеяться, но вызов и истерическая насмешливость не покидали ее интонацию.
— Я не знаю, где ты живешь. Я знаю, где ты сегодня умерла. Это разные вещи. — Ворон в последний раз окинул Саен взглядом и несколькими взмахами крыл, пересек пространство станции, и пока Саен пешком взбиралась по эскалатору, спокойно и покорно ждал свою спутницу наверху — где по-прежнему сияло солнце и двигались облака.
— Черт. — вырвалось у Саен, когда та, была снова поражена лучами дневного света. — Небо и солнце можно было бы и убрать. — Саен споткнулась на последней ступени и дерзко выругалась. — Коль я мертва. На кой черт мне прищуривать глаза. Мертвые не щурятся. — заключила она, узнавая слишком знакомые улицы, дома, магазины и кафе, вплоть до деревьев, столбов и стен.
— Нам не долго. Скоро будем на месте. — объявил ворон, то взлетая, то приземляясь на ветках сочных деревьев.
— А тоя не знаю где я живу. — не поднимая головы, как бы нехотя ответила или съязвила Саен.
Двери открылись. Саен в очередной рез убедилась в странном и неестественно глухом, звенящем звуке. Вроде бы врата были открыты и вот! Выходи! Твоя конечная остановка. Но. Не исключено, что повышенная интуиция и болезненное восприятие действительности, подсказывали девушке, что эта действительность и есть ее конечная остановка, посему, она не спешила выходить.
— Так что же ты? Пошли дальше. — жест крыла и интонация были одновременно похожи и на предложение и на приговор.
— И что потом? — впервые за многие годы, Саен дала себе паузу, что-то похожее на отсрочку. Этим вопросом, она все еще пыталась привести свои мысли в рациональное укомплектованное русло, которое всегда знало, куда и как проистекать.
— Я просто покажу тебе твой труп. — спокойно отвечала птица, к компании которой, Саен уже не только привыкла, но и где-то в глубине души привязалась, осознавая, что потеряв ее — имеет неудачный шанс очутится где-то в потерянном пространстве или сойти с ума основательно.
— Ладно показывай. — девушка нервно проделала маневры бровями и как в первый миг их совместной встречи, брезгливо опустила кончики губ вниз, при этом высоко, как легионер, подняв подбородок вверх.
Девушка и птица медленно и мерно зашли в подъезд.
— Черт. Здесь воняет так же, как и раньше. — молодая усопшая, продолжала бравурно говорить, подбадривая себя или то, что от нее осталось. Она с презрением и брезгливостью вела рукой над перилами, не желая прикасаться к засаленным, неопрятным деревяшкам лестничной площадки. Саен даже вспомнила, как однажды загнала добрую занозу в левую ладонь, и автоматически посмотрела на след от шрама, который по-прежнему вырисовывался белесой полосой на ее влажных, практически прозрачных ладонях. Она инстинктивно потерла место былой раны, и наличие шрама ее успокоило. — Шрамы для мертвого это нормально? Они типо, остаются с ними? — с издевкой спросила худая девушка не глядя на птицу, которая уже поджидала ее на третьем этаже и следила за восхождением неуравновешенной спутницы. Ворон ничего не ответил, на что Саен нарочито небрежно ухмыльнулась.