Адамберг открыл первую книгу и сунул в нее нос.
– Она даже пахнет новой книгой.
– Минутку, – сказал Бурлен, усаживаясь рядом с Адамбергом на серый продавленный диван. – Минутку. Ты хочешь сказать, что нам специально подсунули эти альбомы, чтобы намекнуть на Исландию? Но поскольку они новые, то след ложный?
– Именно. Мы ошиблись, Бурлен.
– А он допустил промах. Мог бы подержанные книги купить.
– Наверняка времени не хватило. Три убийства в неделю, сам подумай. Он спешит. Но книги, по крайней мере, надоумили нас поискать знак.
– Зачем этот поганый знак, если он пытается инсценировать самоубийство?
– Он знает, что в самоубийства мы уже не верим. Или не очень этого и хочет. Убийцу, оставляющего подпись, снедает гордость, так уж повелось, как сказала бы Ретанкур. Если бы мы закрыли дело, он рано или поздно дал бы нам знать, что это были именно убийства, его убийства, его работа. Чтобы мы, чего доброго, не выкинули покойников в каменный мешок башни.
– Либо знак не нам предназначен. А тем, кто уцелел из исландской группы. Чтобы им неповадно было.
– Брегель не был в Исландии.
– Черт, я и забыл! – Бурлен покачал головой. – И знак на этот раз немного иной. Кто еще знает, что два первых убийства сопровождались этим знаком? Только Виктор и Амадей, и всё. Ты показывал им рисунок.
Они задумчиво помолчали. То есть Адамберг скорее витал в эмпиреях, тогда как Бурлен раздумывал и даже перебирал что-то в уме, отмеряя двадцать раз свою мысль и хлюпая носом, потому что весенний насморк никак не отпускал его.
– Разве что это разные убийцы, – сказал Адамберг. – И кто-то, зная о двух первых убийствах и знаке, использует их, чтобы совершить следующее. Подсовывает нам книги об Исландии. А что касается знака, то он еще не успел набить руку.
– Ты имеешь в виду Виктора.
– Да, ему хочется отвести подозрения от Амадея. У того должно быть железное алиби на эту ночь. А кто может отследить перемещения Виктора? По вечерам Селеста сидит у себя в лесу, а Пеллетье далеко, на конезаводе.
Бурлен обхватил лоб своими ручищами.
– Я, конечно, не отлыниваю, но рад, что дело перешло к тебе. Лично я теряюсь.
– Ты просто не выспался.
– А ты не теряешься?
– Я привык, это разные вещи.
– Пойду принесу термос.
Бурлен налил кофе в бокалы на резной ножке – единственные емкости, обнаруженные им за пределами кухни.
– К чему привык? – спросил Бурлен.
– Теряться. Представь себе, что ты идешь по каменистому пляжу.
– Допустим.
– И видишь сухие водоросли, которые, перепутываясь и цепляясь друг за друга, образуют нечто вроде заковыристого клубка. И постепенно скатываются в большой, иногда даже огромный шар.