Мы жили по ту сторону неба, и вам иногда казалось, что нас нет вовсе.
Но мы были рядом. Мы плакали вместе с вами, и вместе с вами мы улыбались.
От ужаса, стоя с вами на крыше, мы закрывали глаза. И крылья не спасали нас от падения.
Мы помним запах асфальта после дождя.
Мы слышим, как скрипит под вашими ногами крещенский снег.
Как волны набегают на берег.
Как оглушительно в топленом июльском солнце у воды стрекочут кузнечики.
Как белы березовые струны.
Как тянутся к звездам рыжие языки костра.
И как щиплет глаза от дыма.
Как пахнет в доме яблочным пирогом.
Что лежит в бабушкиной шкатулке.
Как сквозь кленовое золото сверкает сапфировый атлас.
Как июньский ветер гонит вдоль тротуаров тополиную вату.
И как на черную землю ложится черемуховая скатерть.
Мы знаем, как больно.
Мы знаем, как страшно.
Мы слышим, как поздней ночью воет за вашими окнами вьюга.
Как вязнут ваши шаги в осенней, ноябрьской стыни.
Как крутит февральская поземь.
Как тихо бывает в доме. Повсюду. На всей земле.
Когда дует ветер, а в глаза летит снег.
Когда нет сил смотреть вперед, и хочется опустить капюшон и повернуть обратно, чтобы утро смотрело в спину.
Когда небо лежит на крышах и не может подняться, как сырое колючее одеяло.
Когда в темноте тают фонари, а под ногами ничего не остается, кроме ржавых люков, чужих следов и льда.
Помните о нас.
Мы всегда с вами.
Мы вас не покинем.
«…Вообразите себе, доктор, такую картину!» – говорил, пришептывая и испуганно озираясь, Илья Ильич Покусаев, выпучивая на доктора нижнюю губу и отчаянно взмахивая светлыми ресницами.
Доктор, Асмодей Иштарович Фенриц (заведующий кафедрой досудебной психиатрии «МГКБ» № 1), уютный, румяный человечек, в домашнем вязаном свитере под халат, с брюшком и лысинкой в проборе, смотрел на Илью Ильича ласково и слушал его внимательно, как заботливая мать выслушивает свое больное дитя.
