— Остановитесь, несчастные! Во имя Спасителя нашего немедленно опустите оружие!
Призыв возымел некоторое действие и смущённые мстители немного отступили, однако они не были готовы так просто отказаться от своего первоначального намерения:
— Этот человек — оборотень, святой отец. Он растерзал уже трёх человек и не остановится. Позвольте нам защитить наши семьи, наших детей и жён от дьявольского зверя, который коварно скрывается в человеческом обличье.
— Честному христьянину не надлежит руководствоваться суеверными подозрениями.
— Но мы уверены, что он убийца, святой отец.
— Хорошо, — как будто согласился священник, — но сначала предъявите доказательства вины этого человека. Или вы руководствуетесь лишь слухами?
Молодчики озадаченно переглянулись. Воспользовавшись их замешательством, священник помог философу подняться и передал его своему помощнику, велев увести пострадавшего в церковь, перевязать его раны и дать горячего чаю. После чего снова повернулся к вооружённой толпе:
— Итак, я жду доказательств.
Из группы вышел самый взрослый мужик:
— Есть вещи, святой отец, которые не нуждаются в доказательствах. Если бы мы желали обычного суда над этим человеком, мы бы связали его и передали констеблю, но дьявол сумеет вытащить «головастого чёрта» из любой темницы, поможет ему вывернуться на суде. Поэтому отдайте его нам на справедливую расправу. Мы должны оградить город от опасности, пусть даже ценою кровавой жертвы.
— Хорошо, если вам так нужна чья-то жизнь, тогда вы можете принести в жертву своему страху меня, — ответил священник и опустился на колени там, где только что стоял несчастный архивариус. С выражением скорби и душевной муки священник повторил последние слова Христа, который тот произнёс, умирая на кресте:
— «Отче! прости им, ибо не знают, что творят».
Мужиков взяла оторопь, они будто опомнились и уже окончательно опустили оружие. А преподобный Джонс стал с укором говорить им, что дьявол затуманил им разум, если они из своего тёмного страха готовы совершить самый тяжкий грех убийства.
— Вы должны верить в защитительную силу святого креста и божьего слова, а не проливать кровь, — продолжал священник, заворожено слушающим его булочникам, приказчикам и мастеровым. Голос у него был низкий, какой-то суховатый, невыразительный. Не обладая внешним талантом оратора, пастор владел удивительным магнетизмом, умел влиять на людей: — Зло надобно усмирять молитвой, праведными поступками, милосердием, а вы прельстились решить проблему беззаконием. Да ещё готовы на страшный грех человекоубийства. Что это, я вас спрашиваю, как не нарушение божьей заповеди?! Духовное преступление. Я уж не говорю о мирском законе, по которому за такое положена виселица. Чудо, что вы остановились в шаге от пропасти грехопадения. Ступайте, а я помолюсь за ваши души, чтобы Господь не прогневался на вас.