Я покинул старика и юного священника и вышел под пенящие лучи делийского солнца, гадая, как изменится моя жизнь после того, что мне пришлось узнать. Меня волновали не столько детали услышанного — я забыл почти обо всем, что мне тогда сказали, и вспоминаю об этом удивительном происшествии, только когда мой взгляд случайно падает на полированные таблички из древесной коры, которые теперь в рамочках висят на почетном месте у нас дома. Молодой жрец с застенчивой улыбкой отдал их мне перед расставанием. Единственное, что произвело на меня действительно большое впечатление, был день моей смерти. Когда нади сообщили мне его, меня посетило чувство глубокого покоя. Это знание изменило все мои жизненные приоритеты, сделав меня гораздо более уравновешенным.
Вспоминая все, что случилось тогда, я думаю, что астрологию можно было бы назвать «нелокальным осознанием». Какой-то неведомый мне человек, живший много веков назад, знал меня лучше, чем я знаю себя сейчас. Он увидел меня как вселенскую форму жизни, в которой прослеживается последовательная взаимосвязь с более ранними формами. Я почувствовал, что вместе с этим кусочком коры мне передали очевидное свидетельство того, что меня не сковывают те рамки моего тела, сознания и ощущений, которые я называю своим «я».
Если ты будешь жить в центре единой реальности, то сможешь увидеть эти формы. Поначалу тебе может казаться, что они имеют отношение к тебе лично. Ты создаешь некую форму, которая затем вызывает у тебя чувство привязанности. Но художники никогда не коллекционируют собственные работы; только само творчество способно доставить истинное удовлетворение. В законченной картине больше нет жизни; из нее выжат волшебный сок. То же самое можно сказать о создаваемых нами образах. Переживание начинает тускнеть и блекнуть, как только ты осознаешь, что сотворил его.
Намек на отрешенность, которая прослеживается в духовных традициях стран Востока, заботит многих людей, которые усматривают в этом признаки пассивности и равнодушия. Но на самом деле эта отрешенность скорее напоминает то чувство, которое приходится испытывать творцу, когда его труд окончен. Создав некое впечатление и пережив его, ты естественно испытываешь отрешенность. Но она не приходит внезапно. Мы еще долго с восторгом наблюдаем за тем, как двойственность играет со своими вечно враждующими противоположностями.
Но возможно, что кто-нибудь из нас вдруг решится испытать состояние, называемое греческим словом метанойя[12], которое означает перемену точки зрения. Поскольку это слово множество раз упоминается в Новом Завете, то понятно, что в нем преобладает духовный смысл. Вначале оно означало отречение от греховной жизни, затем стало обозначать раскаяние, и в своем окончательном и более широком смысле подразумевает вечное спасение. Кроме того, если выйти за рамки теологии, слово