Гонз, почувствовав опасность, встает и спешит вперед.
– Прошу слова! – взволнованно говорит он судье.
Но с Лабори ему не совладать.
– Извините, генерал, но сейчас слово принадлежит мне. Только что возникла проблема исключительной серьезности. После такого заявления никаких ограничений в дебатах быть не может. Я указываю генералу Пельё, что ни один документ не может иметь юридической ценности и быть признан доказательством, пока он не обсужден открыто. Пусть генерал объяснится откровенно и предъявит документ суду.
– Что вы можете сказать, генерал Гонз? – спрашивает судья.
Голос Гонза звучит высоко и надтреснуто. Ему словно петлю накинули на шею.
– Я подтверждаю заявление генерала Пельё. Он взял инициативу на себя и поступил правильно. На его месте я сделал бы то же самое. – Гонз нервно потирает ладони о брюки. Вид у него совершенно несчастный. – Армия не боится света. Она не боится говорить правду, чтобы защитить собственную честь. Однако тут необходима осмотрительность, и я не считаю возможным делать публичными доказательства такого рода, хотя они и в самом деле реальны и неоспоримы.
– Прошу вызвать генерала Буадефра для подтверждения моих слов, – без обиняков говорит Пельё и, игнорируя судью и горемычного Гонза, зовет своего адъютанта, стоящего в проходе: – Майор Делькассе, немедленно отправляйтесь к генералу Буадефру.
Во время перерыва Лабори подходит ко мне и шепчет:
– О каком документе он говорит?
– Не могу вам сказать в подробностях, не нарушив присяги секретности.
– Вы должны дать мне хоть что-нибудь, полковник, – сейчас здесь будет начальник Генерального штаба.
Я смотрю туда, где сидят Пельё, Гонз и Анри, они слишком погружены в свой разговор и не обращают на меня внимания.
– Могу сказать только, что это тактика на грани отчаяния. Не думаю, что Гонз и Анри довольны ситуацией, в которую их поставили.
– Какую линию допроса вы мне предлагаете взять с Буадефром?
– Попросите его прочесть документ полностью. Спросите, допустят ли они следственную проверку документа. Спросите, почему они якобы нашли неопровержимое доказательство вины Дрейфуса два года спустя после того, как отправили его на Чертов остров!
О появлении Буадефра в коридоре извещают вспышка аплодисментов и приветственные крики. Дверь снова хлопает. Несколько дежурных офицеров бегут впереди, а потом появляется и сам великий человек, он медленно шествует из конца зала к свидетельскому месту. Я вижу его после пятнадцатимесячного перерыва. Высокий и полный достоинства, движения скованные, черный мундир, застегнутый на все пуговицы, резко контрастирует с седыми волосами и усами. Он кажется сильно постаревшим.