Эдмон снял комнаты на тихой улочке Фужере, в красивом, с белыми ставнями доме, стен которого почти не видно за цветками глицинии, он принадлежит некой мадам Обри, вдове. Крохотный передний садик отделен от дороги невысокой стеной. Снаружи на страже стоит жандарм. Дом расположен на холме всего в километре от школы. Из-за летней жары слушания должны начинаться в семь утра и заканчиваться ко второму завтраку. Мы намереваемся приходить туда каждый день рано утром.
В понедельник я поднимаюсь в пять. Солнце еще не встало, но мне хватает света, чтобы побриться. Я тщательно одеваюсь в черный фрачный костюм с ленточкой ордена Почетного легиона в петлице, выпуклость «веблея» в наплечной кобуре едва заметна. Я беру трость и высокую шелковую шляпу, стучу в дверь Эдмона, и мы вместе, в сопровождении двух полицейских, отправляемся вниз по склону холма к реке.
Мы проходим мимо основательных, богатых буржуазных домов, ставни на них плотно закрыты, здесь все еще спят. У подножия холма вдоль кирпичной набережной реки прачки в кружевных чепцах уже стоят на ступеньках, вываливают из корзинок грязное белье, а трое мужчин в упряжи пытаются тащить баржу, груженную лесами и лестницами. Они поворачиваются и смотрят на нас – двое господ в котелках, сопровождаемые двумя полицейскими, – но без любопытства, словно это обычное зрелище в такую рань.
Солнце встало, уже жарко, река имеет мутноватый цвет зеленых водорослей. Мы переходим через мост и поворачиваем к лицею, где нас встречает двойная шеренга конных жандармов, стоящая поперек пустой улицы. Наши бумаги проверяются, и нас направляют туда, где перед узкой дверью выстроилась небольшая очередь. Мы поднимаемся по нескольким ступенькам, проходим контроль пехотинцев с примкнутыми штыками и сразу же оказываемся в зале судебных заседаний, наполненном ярким светом, проливающимся с обеих сторон двойного ряда окон. Помещение заполнено несколькими сотнями людей. В дальнем конце расположена сцена со столом и семью стульями со спинками, обитыми тканью малинового цвета. На стене за стульями белый гипсовый Христос, прибитый гвоздями к черному деревянному кресту, внизу лицом друг к другу в пространстве между судьями и залом – столы и стулья для обвинителей и защиты, по обеим сторонам по всей длине зала втиснуты узкие столы и скамьи для прессы, которая преобладает в зале, сзади, за еще одной шеренгой солдат, места для публики. Центральная часть перед судьями отведена для свидетелей, и тут все мы встречаемся снова – Буадефр, Гонз, Бийо, Пельё, Лот, Гриблен. Мы старательно избегаем встречаться друг с другом взглядами.