Ну а казакам, обеспечившим победу и спасшим Речь Посполитую, пришлось с ходу испить горькое разочарование. Реестр вроде бы расширялся до 12 тыс., но тех, кто сражался и остался в живых, было в три раза больше! Польское командование потребовало, что «лишние» должны разоружиться, разойтись по местам проживания и трудиться на своих хозяев. Запорожцы, еще не остывшие от сражений, услышали о такой «благодарности» и забушевали. Война с турками переросла в столкновения и драки между казаками и поляками.
Сагайдачный с большим трудом сумел утихомирить конфликт, но это было последним делом в его жизни. Его ранение было нетяжелым, в руку. Но начались осложнения. Говорили, что татарская стрела была отравленной. А может, в рану попала инфекция. Или он мешал каким-то силам, и отравленной была не стрела, а что-то другое. Ему становилось все хуже. Успели довести до Киева, он принял постриг в построенном им Братском монастыре и преставился. Перед смертью каялся в убийстве Бородавки, вписал его в поминальный список вместе со своими родственниками.
Но и для султана Османа II война стала первой и последней. Янычары возмущались тяжелым и неудачным походом. А султан пришел к выводу о ненадежности янычарского войска, стал разрабатывать проекты заменить его другими частями. Воспользовались прежние временщики, заправлявшие страной при умственно-больном Мустафе, – его мать Халиме-султан и великий визирь. Информацию о замыслах султана подбросили янычарам. Османа свергли и удушили, его ухо и нос принесли в подарок Халиме-султан. Из «клетки» опять достали Мустафу и посадили на трон. Об убийстве племянника ему даже не сказали. Он бродил по дворцу и искал – где же Осман? Когда вернется и снимет с него нудную обузу власти?
Ну а в Речи Посполитой после войны сразу же стали затираться обещания, которые надавали казакам. Старый князь Константин Острожский поднимал на сейме вопрос о религиозных и гражданских правах малороссийского населения. Заступался и королевич Владислав. Казаки дважды спасали его, а он был честным молодым человеком, еще жил идеалами благородства и не был испорчен властью. Но депутаты проваливали их инициативы. Да и Ватикан разве позволил бы Сигизмунду свернуть атаки на православие? Папа Урбан VIII в 1622 г. направил инструкции нунцию Ланцелотти, где открытым текстом требовалось натравливать поляков против России и Православной церкви. А папский нунций Торрес составил записку «Об униатах и не униатах в Польше», предлагая программу дальнейшего распространения унии, в частности – через подкуп низшего православного духовенства.