В Варшаву тайно пригласили гетмана реестрового войска Запорожского Барабаша, полковника Ильяша Караимовича и войскового писаря Хмельницкого. Принял их сам король, приватно, без лишних свидетелей. Дружески беседовал с ними и поставил задачу: вспомнить былые годы, собрать казаков, построить чайки и совершить набег на турецкие берега. Владислав предупредил, что дело надо держать в секрете, выдал письменную грамоту, «привилей». Хотя, в нарушение закона, скрепил его не государственной, а своей личной, королевской печатью. За исполнение столь важного поручения Владислав пообещал убрать с Украины коронные войска, увеличить реестр до 12, а то и до 20 тыс.
Казачьи начальники поехали домой взволнованные, озабоченные. Но они были себе на уме. Они же прекрасно представляли, кто в стране истинные хозяева. Если они окажутся крайними, сможет ли король защитить их? Да и имеет ли смысл рисковать ради Владислава? С практической точки зрения гораздо выгоднее было подстраиваться к панам, заслуживать их благоволение. Приехав в центр реестрового войска, Чигирин, Барабаш и Ильяш сразу направились к чигиринскому старосте Александру Конецпольскому и рассказали ему о полученном предложении. По другим каналам магнаты тоже получали информацию, что король замыслил самостоятельный шаг, без их ведома. Разразился скандал. Владислава заставили отказаться от альянса с Венецией, отменить любые приготовления.
И только один из казачьих предводителей, Хмельницкий, сохранил верность королю. Загорелся все-таки выполнить его задание. Зазвал к себе в гости Барабаша, устроил застолье. Подбил посоревноваться, кто кого перепьет. Сам при этом хитрил, жульничал, а гетман совсем поплыл. Хмельницкий послал к нему домой слугу – дескать, Барабашу понадобилась королевская грамота, и завладел «привилеем». Стал показывать его казакам, поручал искать и собирать участников прежних походов, чтобы ударить на турок. Но и гетман быстро разобрался, куда делась грамота, узнал об агитации Хмельницкого. Возмутился, требовал прекратить. Богдан отказывался, ссылаясь на волю короля. Они поссорились. Гетман даже посылал своих людей, чтобы убить Хмельницкого.
А возникшей конфликтной ситуацией решил воспользоваться чигиринский подстароста, шляхтич Чаплинский. Он давно положил глаз и на хутор Суботов, и на сожительницу Богдана. Обратился к своему начальнику Александру Конецпольскому и доложил: войсковой писарь – мятежник и их противник. Поэтому просил передать хутор ему, Чаплинскому. Староста проявил колебания. Суботов подарил отцу Хмельницкого его собственный отец. Станислав Конецпольский, прежний покровитель Богдана, умер всего год назад, и отнимать получалось некрасиво. Вроде как нарушить волю покойного отца, бросить тень на его честь! Но Чаплинский предложил другой вариант. Объяснил, что Хмельницкий – казак, права на владение землей не имеет, а после пожалования хутора наверняка не позаботился получить документ на собственность. Поэтому от старосты требуется всего лишь закрыть глаза на действия помощника, и он все обстряпает. В таком раскладе совесть молодого Конецпольского оказалась спокойной, он дал «добро».