Но Хмельницкого гибель сына не вышибла из колеи, а наоборот, будто разбудила в нем скрытые силы. Он снова был таким же народным вождем, как в начале борьбы, – энергичным, собранным. По его призывам вставали казаки и крестьяне. Пришел Ислам-Гирей с крымской ордой. Королевская армия все еще топталась на Западной Украине возле г. Жванца. Казаки и татары обрушились на нее лавиной. Теснили атаками, рассекли польский лагерь надвое, захватили часть обозов, казну, предназначенную для уплаты жалованья. Молдаване, венгры, валахи ударились в панику и укатились прочь. Поляки остались без денег, без продовольствия. Солдаты принялись грабить обозы панов, разбегались. Уже пахло полным разгромом.
Но к Яну Казимиру примчались гонцы – Россия объявила войну. Король безотлагательно известил Ислам-Гирея… Он знал, что делал. Для хана политический расклад в корне менялся. Он сразу прекратил атаки и заключил с поляками сепаратный мир. За это содрал 100 тыс. злотых, король разрешил ему пройтись набегом по Украине. А в переговорах с панами Ислам-Гирей указал, что надо всеми силами удержать казаков от перехода к русским. Заставил поляков подтвердить старый, Зборовский договор. Но внесли и тайный пункт – заставить украинских казаков вместе с ханом идти на Россию. Если же они откажутся, поляки и татары окружат их и перебьют.
Хмельницкий в этих переговорах и составлении Жванецкого договора вообще не участвовал. Но цену крымским союзникам он хорошо знал. Едва ему доложили, что Ислам-Гирей мирится с королем, гетман не стал ждать удара в спину. Немедленно снял казаков с позиций и повел на восток. Татары не рискнули задерживать его. Предпочли хлынуть по селам, за добычей и невольниками. Однако менялась не только военная обстановка, стала меняться сама атмосфера на Украине. До Хмельницкого тоже дошли сведения о решении Земского собора, о посольстве Бутурлина. И сейчас-то он почувствовал себя уверенно.
С дороги гетман рассылал грамоты, созывая в Переяславе раду, объявил «явку всему народу» (разумеется, не всем жителям поголовно, а представителям всего народа). Раньше Хмельницкому, хочешь или не хочешь, приходилось закрывать глаза на бесчинства крымцев. Теперь было иное. Он приказал проучить «друзей», Богун со своим полком кинулся на хищников, побил загоны, разошедшиеся для грабежей, вызволил тысячи пленных. Татары совершенно не ожидали отпора, в страхе разбегались, а хан был настолько поражен, что принялся жаловаться на Богуна… Хмельницкому. Но гетман отписал хану однозначно, отныне он не позволит разорять страну.